Не верь, не бойся, не проси. Книга 3 - Морвейн Ветер

– Я художник, – сказал он. – Если вам интересно, могу показать вам свои картины. Впрочем, я в любом случае их покажу – там, куда мы отправляемся, есть пара штук.

Яна хмыкнула.

– А что может связывать художника, лимузин и Ярослава Толкунова? Или вопрос риторический, так надо думать?

Эдуард улыбнулся и посмотрел на неё.

– А что может связывать Ярослава Толкунова, молодёжный клуб и такую красивую девушку, как ты?

Яна промолчала. Выдавать свои эмоции не хотелось, но комплимент был ей приятен – оказывается, она успела порядком отвыкнуть даже от такой скупой похвалы. Только заметив, что пауза затягивается, она произнесла:

– Я подруга друга его жены. Как видите, очень дальняя связь.

Эдуард понимающе кивнул, но внимательного взгляда от неё не отвёл.

– Вы так смотрите… – не выдержала Яна.

– Я любуюсь, – ответил Эдуард тут же, как будто ждал этого вопроса.

Яна невольно улыбнулась.

– Вы же любуетесь не просто так… Эдуард, нам надо поговорить…

– Тш! Яна, клянусь, я не причиню вам вреда. Просто дайте мне шанс загладить вину.

– Это предложение звучит слишком соблазнительно, чтобы я могла в него поверить.

– Вы так недоверчивы?

– Есть причины. Да и в вашем рассказе клеится не всё.

Ответить Эдуард не успел – лимузин остановился, и он толкнул дверь, предлагая Яне выйти. Та выскользнула наружу и остановилась, полной грудью вдыхая прохладный речной воздух. Они оказались у какой-то гавани, битком набитой кораблями, и догадаться, куда приглашает её Эдуард, было нетрудно.

– Какая ваша? – спросила Яна, кивая на стройные ряды прогулочных яхт.

– «Персефона», – произнёс Эдуард и с улыбкой кивнул на корпус ближайшего корабля. – Красавица, да?

Яна повела плечами.

– Я не очень разбираюсь. Но, наверное, да.

Эдуард помрачнел, но ненадолго. Он приобнял Яну за плечо и подтолкнул к пристани. Когда они приблизились к яхте, Эдуард постучал по борту, подавая знак тем, кто находился внутри, и через пару секунд на палубе появился матрос, а затем отделявшее яхту от берега пространство пересёк трап.

Яну снова одолевали сомнения.

– Вы хотите кому-то позвонить? – спросил Эдуард.

Яна закусила губу. Она хотела, очень хотела. Ей приключений хватило уже на всю жизнь и в художников на лимузинах, помыслы которых были чисты как хрусталь, она не верила. Вот только кому звонить – она не знала. Рика впутывать не хотелось совсем. А кроме него в городе у неё было не так уж много близких. Подумав, она решилась. Достала телефон и набрала номер Яра.

– Да? – тут же раздался в трубке напряжённый голос.

– Привет. Просто хотела сказать, что со мной всё хорошо.

– Что? Яна, я с Мирой…

– Ночевать не приду.

– Какого… Ты где?

– На пристани с… – Яна молча посмотрела на Эдуарда, будто спрашивая, можно ли назвать имя, а когда тот кивнул, закончил. – С Эдуардом. Ты не знаешь его. Мы покатаемся на яхте и всё. Ладно, не буду мешать.

Яна нажала отбой.

– Мне нечего скрывать, – сказал Эдуард и протянул руку, приглашая её на борт. – Идём. Ужин скоро будет готов, а пока я покажу тебе картины.

Картины в самом деле были хороши – Яна поняла это даже при том, что в жизни не увлекалась живописью. И хвалила она их абсолютно искренне и даже почти поверила, что Эдуард в самом деле художник.

– Я очень ценю красоту, – сказал Эдуард. – Сейчас мало кто ценит её так, как я. Разреши ещё кое-что тебе показать?

Отступать было уже некуда, и Яна кивнула.

Эдуард подошёл к небольшой нише и, отодвинув занавеску, продемонстрировал ей ещё один этюд – модель была видна не полностью, видимо, закончить картину Эдуард не успел. Но контуры девушки, облачённой в одно только светлое покрывало и такой же хрупкой, как сама Яна, были видны вполне хорошо.

Яна сглотнула.

– Красиво, – сказала она. Голос прозвучал немного сдавленно.

– Трудно рисовать без натуры.

Яна с подозрением покосилась на него.

– Эдуард… Это ведь просто способ затащить меня в постель. А я вам уже сказала…

Эдуард поймал её за подбородок и развернул лицом к себе.

– Кого ты так не уважаешь, Яна, меня или себя?

– Прошу прощения? – Яна высвободилась из его рук и отодвинулась на шаг назад.

– За вчерашнее я извинился. Ты считаешь, я настолько примитивен, что мне нужен только секс? Поверь, я не в том возрасте, чтобы бегать за девочками ради этого. Или, по-твоему, ты не можешь привлечь ничем, кроме своего тела?

Яна скрипнула зубами, загоняя поглубже всплеск злости и обиды.

– Ни то, и ни другое, – произнесла она почти по слогам. – Я видела достаточно таких людей, как вы. И я больше… – она глубоко вдохнула. «Больше не могу?» «Больше не лягу ни под одного из вас?» – одним словом, если вы в самом деле хотите чего-то большего, чем просто со мной переспать, то имейте в виду – до свадьбы я не отдаюсь. А значит, продолжение этой истории вам дастся очень, очень не легко.

– Что за дикий каприз? – впервые с момента их знакомства на лице Эдуарда отразилась подлинная злость. – Это не смешно.

– В самом деле? Потому что вы встретили меня на свадьбе у Толкунова? Или потому что я так красива, как вы описываете? Извините, не хочу быть грубой. Но я слишком мало верю в сказки… и слишком хочу получить свою.

Эдуард молча смотрел на неё. Он явно был в бешенстве, но так же отчётливо Яна видела, что этот человек не привык выражать свои эмоции вслух.

– Я обдумаю ваши слова, – сказал он наконец и крикнул куда-то в сторону: – Виталий! Отвези гостью.

– Не надо. Я поймаю такси.

Яр повесил трубку и, повернувшись, посмотрел на Миру.

Она лежала на широкой кровати с бархатным балдахином в шёлковом пеньюаре, украшенном песцом – такая яркая, такая дорогая и такая неуместная сейчас.

Мира вообще любила мех – это была одна из немногих её слабостей, потому что она была равнодушна к машинам, вечеринкам и шоу-бизнесу.

Бриллианты Мира принимала, скромно потупив взгляд и с вежливой благодарностью, но было видно, что они для неё почти равны наличным деньгам – своеобразная гарантия на будущее, на тот случай, если Яру она всё-таки надоест.

К собакам – в особенности к собакам Яра – она подходила с улыбкой, так же вежливо улыбаясь, чесала за ухом, и видно было, что все до последнего доберманы в доме её принимают с почтительным уважением. Впрочем, модному веянью сама она не поддалась, не заводила ни чихуахуа, ни других пушистых игрушек – будто бы понимала, как неуместны они будут среди больших охотничьих собак Яра.