Под другим небом - Эва Гринерс

Мои воспоминания унесли меня на несколько лет назад:

— Поздравляю, 16 недель. — врач, делающий мне УЗИ, профессионально улыбался, а я в шоке ловила ртом воздух.

В прострации я вышла из современного здания больницы и пошла по улице, сталкиваясь с прохожими. У меня будет ребенок. Я представила младенца на своих руках, вот я кормлю его грудью, вот он делает первые шаги, улыбается беззубым ротиком… Я больше не буду одна. Мой ребенок, мое чудо, мое счастье. Мне будет кого любить.

Я шла, не замечая, что по моему лицу текут слезы. Месяц за месяцем вместе с моей крошкой во мне росла уверенность, что мои скитания по мирам окончены.

Конечно, я задумывалась о том, ребенок ли это Марка или непорочное зачатие. И хотя я не была набожным человеком, мне приятнее было верить во второе.

— Извини меня за резкость, — послышался голос Джастина и я вернулась в реальность. — Я не хотел, Наташа. Просто этот человек был… опасен, я не хочу вспоминать о нем. — Джастин со смущенной улыбкой смотрел на меня, повозка вновь остановилась. Он наклонился ко мне и поцеловал в висок:

— Простила?

Я безмятежно ответила ему такой же неискренней улыбкой:

— Да Бог с ним, не так уж это и важно.

На белом покрывале заснеженной равнины показались черные очертания окраин. Джастин поправил мне воротник, легко поцеловал и привычно пересел вперед.

Я собиралась купить какие-нибудь красивые вещи на Рождество Дилли, Феломене, Доусону и Эннет. У Джастина тоже был список покупок.

Передо мной находился ряд прекрасных кукол. Настоящие красавицы, в шелковых платьях, в шляпах с пушистыми перьями, на нежных фарфоровых личиках лежали тени от длинных ресниц. Я выбрала для Дилли красотку с каштановыми локонами и зелеными глазами, в таком же зеленом бархатном платье. Пока куклу упаковывали в нарядную коробку, я скользила взглядом по другим полкам магазина. И тут мой взгляд уперся в кудрявого пупса, который был точной копией моей Лисы. Улыбающееся с ямочками личико, серые глазки. Я, было, дернулась, к нему, но тут же остановила себя. Не нужно игрушек. Скоро, очень скоро я обниму мою девочку на самом деле.

Мистеру Доусону я купила объемный красный с белым шарф, представляя его в нем Сантой, Феломене выбрала красивый кожаный поясной кошелек, а Эннет мягкие перчатки. Выйдя, нагруженная свертками и коробками, я поискала глазами Джастина. Нужно было еще успеть в гончарную мастерскую.

Выбрав кое-что дополнительно к своему ассортименту, чтобы расписать в рождественской теме, я остановилась, поздороваться с мастером. Мы болтали о погоде, я смеялась его простецким шуткам. Было очень холодно, и он вынес мне чашку крепкого, черного как деготь, чая. Я отхлебывала, обжигаясь, и случайно обернувшись, увидела Джастина. Он смотрел издалека, не собираясь подходить. Взгляд у него был снова странный. Я уже устала разгадывать его, какой-то ребус, а не мужчина. На фоне простого и понятного гончара, Джастин своей сложностью слегка меня утомлял. Хотя может быть именно поэтому я тонула в нем все больше и больше.

Мы выехали из Города и он сразу пересел ко мне.

— Ты не спрашиваешь, где я был. — произнес он через некоторое время. — Странно, обычно ты цепляешься, как репейная колючка и засыпаешь меня вопросами.

Я хлопнула его по руке:

— Значит, вот кто я для тебя?..А ты…

Он перебил меня:

— Я готовил все для нашей поездки. — от неожиданности я поперхнулась:

— А что ты готовил?

Он пожал плечами:

— В основном проездные документы. Тебе нужен был документ, удостоверяющий личность. В дороге он может понадобиться.

Я вообще об этом не задумывалась. Такие мелочи меня не беспокоили обычно. Кроме той жизни, когда у меня появилась Лиса. Тогда мне пришлось повзрослеть, заняться не вполне законным приобретением паспорта для себя, каких-то страховок, всего прочего, что необходимо было для усройства на работу. Тогда-то я и познакомилась с Марией, ставшей моим ангелом-хранителем и крестной матерью Лисы. Мария была подружкой прохиндея-адвоката, который организовал мне поддельные документы, и надежнее ее не было человека во всем свете. Когда она везла меня в больницу, я, между схватками, рассказала ей все свои тайны. В тот момент она сочла это родовой горячкой и здорово за меня испугалась.

— Наташа! — голос Джастина вытащил меня из очередного воспоминания. — Где ты витаешь сегодня целый день?

Вместо ответа я показала ему кончик языка. Надо было сегодня же обсудить все детали нашей поездки, которая должна была определить мою судьбу.

До Рождества оставалась неделя, я попеременно то работала, чтобы подкопить денег, которые несомненно понадобятся в дороге, то мысленно собирала вещи. Впрочем, у меня их было немного.

В этот день я торговала у себя в мастерской. Время от времени раздавался стук в окошко, я оставляла краски, кисти и отпускала товар хозяйкам, попутно болтая о том, о сем. Местные сплетницы делились новостями, особо заботливые приносили какие-то гостинцы. В дни торговли из дома я была вдосталь насыщена пищей как информационной, так и насущной. Обычно это развлекало и веселило меня, но сегодня я была встревожена: одна из соседок Эннет Джеймс упомянула вскользь, что та больна и лежит в постели.

Не терпелось сорваться к ней, но ко мне должны были прийти за заказом. Я ждала, дергалась и гнала дурные мысли. Мне было стыдно, что помимо искренней озабоченности здоровьем этой пожилой леди, которая уже была частью моей души, как и остальные, я невольно думала: а если что-нибудь случится и она сляжет?.. Дальше я думать боялась и изо всех сил повторяла про себя мантру: «Все будет хорошо, все будет хорошо…»

Чтобы скоротать время ожидания, я поставила варить куриный бульон для Эннет. Этому я научилась, когда Лиса была маленькой. Тот наш мир был вполне современным и прогрессивным. Обычным. И я была крайне удивлена, когда обсуждая с педиатром способы лечения при первых признаках простуды, он посоветовал помимо лекарственных средств включать в рацион больного куриный бульон. На мой вопрос: почему именно куриный, он ответил, что курица — это природный антибиотик. Поэтому я постаралась научиться варить его вкусным.

Вода закипела, я сняла пену и кинула в кастрюлю целиком морковь, луковицу и корень сельдерея. Начистила чеснок. А потом поднялась наверх, чтобы переодеть домашнее платье, испачканное красками на более подходящее для визита.

Эннет, слава Богу, не лежала в постели, но была одета в домашний халат, горло было закутано. Она сидела в любимом глубоком кресле, обихаживаемая прислугой, чуть менее пожилой, чем она сама. Выглядела она вполне бодро, только нос-груша увеличился почти вдвое и покраснел. Я немного успокоилась.

Мисс Джеймс с удовольствием отхлебнула мой бульон и знаком показала мне, что очень вкусно. Затем спросила лукаво: