Лев мисс Мэри - Эрнест Хемингуэй

– Найдешь меня, если смогу быть чем-то полезен?

– Обязательно.

– Должно быть, ты и этот мальчишка, К. Д., что ли,отмечали здесь нечто особенное?

– Помянули слона, грозу мраморного карьера, откуда вНайроби поставляют камни для надгробий.

– Представляю себе зрелище. Ты бы прихватил меня вследующий раз? Сколько потянули бивни?

– Еще не взвешивал.

– Для такого спектакля нужно, конечно, разрешениедепартамента охоты. Наверное, там я и увижу эти бивни.

– Пожалуй, я попридержу их немного. Боюсь, ты менянеправильно понял.

– Ясно, – сказал он. – Но будь осторожен,дружище. Может, прихватишь меня как-нибудь?

– Полагаюсь на тебя, Фредди, – сказал я. Язаплатил за выпитое, и он сунул что-то в карман моей куртки.

– Что это?

– Прочти. Не повредит.

Это было три месяца тому назад душным полднем впереполненном баре «Нью-Стэнли», и теперь, сидя у костра, я думал: «Господи,пожалей выпивох, но, пожалуйста, спаси нас от бывших пьяниц, от проповедей заили против. Избавь».

Мы с Мэри очень обрадовались, когда С. Д. вернулся в лагерь.Он тоже был рад, потому что за это время стал почти что членом семьи и вразлуке нам всегда недоставало друг друга. Он любил свою работу и почтифанатически верил в ее важность. Он любил животных и хотел заботиться о них иопекать, и я думаю, это единственное, что он ценил; это да еще, пожалуй, оченьстрогий и сложный моральный кодекс.

Он был немного моложе старшего из моих сыновей, и если бы всередине тридцатых годов я осуществил свой план и отправился на год-другойработать в Аддис-Абебу, то познакомился бы с ним, когда ему было двенадцать,потому что в то время он дружил с пареньком, у родителей которого я должен былостановиться. Но я не поехал. Вместо меня туда отправились вояки Муссолини.Приятеля, у которого я собирался остановиться, перевели на другуюдипломатическую работу, и я упустил возможность познакомиться сдвенадцатилетним С. Д. Когда мы встретились, у него за плечами уже была долгая,очень трудная и неблагодарная война да еще прекрасно начатая карьера вбританском протекторате, которую он вынужден был оставить. Он командовалнерегулярными войсками, а это, если быть откровенным, самое неблагодарноезанятие на войне. Если операция проведена успешно, так, что у вас почти нет потерь,а противнику нанесен большой урон в живой силе, то в штабе ее расценивают какнеоправданную и предосудительную бойню. Если же вы вынуждены вести бой вскверных условиях со значительно превосходящими силами противника и при этомпобеждаете, но представляете длинный список убитых, то в штабе критическизамечают: «У него слишком большие потери». Честному человеку командованиенерегулярными войсками не сулит ничего, кроме неприятностей. Сомневаюсь, чтобыпо-настоящему честный и талантливый солдат мог ожидать от этой службы что-либо,помимо гибели.

Ко времени нашей встречи С. Д. успешно служил в другойбританской колонии. Он не ожесточился и не думал о прошлом. Но он терпеть немог дураков и английской белой швали, вроде тех чиновников, что время отвремени наезжали в колонии. Таких много, и, должно быть, они успешносправляются со своими обязанностями, а иначе они бы никогда не закончили техмалахольных учебных заведений, где их выпекают. Но проводить с ними свободноеот работы время не очень-то весело. Шуток они не понимают, и для С. Д. это былоневыносимо. Он любил пошутить, как и все храбрые люди, был хорошо воспитан, апотому знал, что острые словечки можно употреблять даже в самом изысканномкругу.

Однажды за спагетти он рассказал нам, как некий вновь прибывшийконторский очкарик отчитал его за то, что, вернувшись после объезда, в которомне обошлось без перестрелки, он позволил себе несколько непристойных слов, коимогла услышать жена молодого чиновника. Я знал жену и думаю, что, если бы еесупруг следовал в жизни тем принципам, которые провозглашал в своих звучныхвыражениях С Д., их браку это пошло бы только на пользу.

Я объяснил это С. Д., а Мэри дала ему список слов, которыенадо произнести в присутствии жены, но тайком от мужа, и тогда она начнет расспрашиватьего об их значении, и, возможно, тот перейдет от слов к достойным похвалыдействиям. Мы представили себе смущение супруга, когда он попытается найти имблагопристойное толкование. Это были вполне доброжелательные и давным-давноузаконенные в языке слова, и С. Д. было приятно слушать Мэри, произносившую ихочень четко.

Мне очень не хотелось, чтобы подобные люди докучали С. Д.Описывать их бесполезно, все равно никто не поверит. Чиновники старой закалки,так называемые Паке Саиб – европеец-начальник, – давно описаны и высмеяныдругими…

С. Д. мучала бессонница, и ночами он часто читал, лежа впостели. Дома, в Кайадо, у него была очень неплохая библиотека, да и я возил ссобой огромный рюкзак с книгами, и мы, расставив книги по пустым коробкам,соорудили в обеденной палатке нечто вроде библиотеки.

В Найроби, недалеко от отеля «Нью-Стэнли», был превосходныйкнижный магазин, другой находился дальше, вниз по Гавернмент-роуд. Всякий раз,попадая в город, я покупал почти все новые книги, которые казались интересными.Чтение – лучшее лекарство от бессонницы для С. Д. Но и оно не помогало, ичастенько я всю ночь видел свет в его палатке.

Мэри и С. Д. оживленно беседовали о городе Лондоне, которыйя знал в основном понаслышке, а если и бывал там, то лишь при чрезвычайныхобстоятельствах, и потому с радостью предоставил им возможность поболтать безменя. Они говорили о самых разных районах города, которые я не знал вовсе. Такчто я мог слушать их болтовню и думать о Париже. Этот город я знал в любыхобстоятельствах. Но я так любил его, что мог говорить о нем только со знакомымитой поры. В те старые добрые времена у каждого из нас было свое кафе, где можнобыло работать и где мы не знали никого, кроме официантов. Мы хранили эти кафе всекрете. Они были лучше клубов, и нам даже приносили туда почту, которуюнежелательно было получать на домашний адрес. Как правило, каждый имел два илитри тайных кафе. В одном ты работал и просматривал газеты. Адрес этого кафе тыне давал никому. Ты отправлялся туда рано утром и, пока убирали твой столик вуглу, возле самого окна, выпивал, сидя на террасе, кофе со сливками и булочкой,а потом перебирался внутрь и работал, а вокруг подметали, мыли и наводили лоск.Приятно было смотреть, как работают другие, и от этого самому хорошо работалось.Когда в кафе появлялись первые посетители, ты расплачивался и шел вниз понабережной, туда, где можно было позавтракать. Для ленча тоже были свои тайныеместа и тихие ресторанчики, где собирались знакомые.