Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

Активность зондов, как ни поразительно, едва ли наносила какой-либо урон обширному полю биомассы. Остров ощутил приближение зондов и среагировал, изменив свою структуру так, чтобы зонды – и даже заборные трубки, спущенные в воду, – ничего не повредили. Энергия, разумеется, поглощалась, и следовало предполагать, что проводимые замеры окажут некоторое воздействие на эффективность, с которой узел обрабатывал информацию. Впрочем, это воздействие выглядело несущественным, а поскольку узел и без того постоянно себя перестраивал – когда осознанно, а когда под влиянием факторов среды, – вряд ли стоило беспокоиться по поводу вреда от вмешательства исследователей. «Вряд ли», «может быть», «вероятно» – во многом, как и всегда, приходилось опираться на догадки. Пускай команды пловцов сумели разузнать многое о кодировании жонглерами информации, почти все остальное – например, как жонглеры хранят нейрообразы, в какой степени эти образы подвергаются дополнительной обработке и так далее – до сих пор было загадкой. А ведь это, по сути, элементарные вопросы! Дальше начинались подлинные тайны, до раскрытия которых мечтали добраться все, но пока они лежали вне доступных методов научных исследований. Конечно, сегодняшние находки не прольют новый свет на эти фундаментальные тайны, единичная процедура, даже серия процедур, ничего толком, как правило, не доказывает и не опровергает, но она способна послужить весомым аргументом в споре, пусть речь зайдет о статистическом распределении, больше подкрепляющем одну гипотезу в противовес прочим. Наки давно усвоила, что наука представляет собой живой общественный процесс и не сводится к восторгу персональных открытий.

Она гордилась возможностью участвовать в этом процессе.

Спиральная «зачистка» продолжалась, воздушный корабль неторопливо двигался по кругу, увеличивая диаметр охвата. Постепенно солнце стало клониться к горизонту, окрашивая небосвод в бледно-оранжевые тона сквозь прорехи в облачном слое. Часы напролет Наки с Миной изучали образцы, а на экранах в гондоле появлялись все более четкие картинки – результаты картирования узла. Общались сестры вполне дружелюбно, однако Наки не переставала размышлять о предательстве Мины. Она находила извращенное, болезненное удовольствие в выяснении того, как далеко готова зайти сестра в своей лживости, и потому намеренно переводила разговор по всякому удобному поводу на доктора Сивараксу и его проект.

– Надеюсь, мне не грозит участь этих упертых бюрократов, – заметила Наки, когда они с сестрой обсуждали карьерные перспективы. – Ну, публики вроде Сивараксы. – Она многозначительно покосилась на Мину. – Я читала кое-какие старые его работы. Он был толковым ученым, а теперь превратился невесть в кого.

– Возможно, я не права, – ответила Мина – но мне почему-то кажется, что он не в восторге от необходимости забросить полевую работу. Но кому-то ведь надо руководить крупными проектами, верно? И уж лучше пускай руководит тот, кто сам когда-то занимался наукой.

– Ты словно его защищаешь. Неужели я услышу от тебя, что проект «Ров» – разумная идея?

– Я вовсе не защищаю Сивараксу – возразила Мина. – Просто… – Она замолчала и с подозрением оглядела сестру. Догадалась, что Наки все знает? – Ладно, забудь. Сиваракса как-нибудь справится без моей помощи, а у нас полно дел.

– По мне, это очень похоже на попытку сменить тему, – бросила Наки.

Но Мина уже вышла из гондолы и отправилась проверять оборудование.

В сумерках воздушный корабль достиг края острова, завершив круговой облет, и двинулся обратно. Когда он пролетал над уже обследованными участками, на экранах подсвечивались свежие изменения структуры: красные дуги и полосы накладывались на бирюзу закартированных полей. Большинство изменений не вызывало интереса – там открылась новая полость, а старая исчезла или рассосалось бутылочное горлышко в том месте, где сходилось прежде несколько подузлов. Но отдельные изменения казались более радикальными, правда, они все равно совпадали с образцами, зафиксированными в других, ранее изученных узлах. Картинка на экраны выводилась с приближением, данные расставлялись по приоритетам и заносились в память.

Словом, узел был действительно крупным, но ничего этакого в нем не просматривалось.

Пала ночь – стремительно, как происходит в этих широтах. Наки и Мина несли вахту по очереди – одна дежурила у мониторов, а вторая дремала пару-тройку часов. Наки за время своей вахты взобралась на крышу гондолы, снова принялась возиться с антенной и обрадовалась, когда увидела свежее сообщение. Но это оказалось послание от Совета городов-«снежинок», гласившее, что запрет на гражданские переговоры продлится еще минимум двое суток, пока не удастся справиться с текущим кризисом. В тексте содержались глухие намеки на беспорядки сразу в двух городах, где ввели комендантский час, и присутствовало требование игнорировать всю неофициальную информацию о летящем к планете звездолете.

Беспорядки ничуть не удивили Наки, но вот реакция властей ее изумила. Чутье подсказывало, что власти действуют разумно. С точки зрения правительства планеты, на данный момент отсутствовали любые достоверные сведения о чужом звездолете; однако почему-то складывалось ощущение, что власти, откровенно признаваясь в неведении, на самом деле что-то скрывают. Пожалуй, им следовало бы придумать какую-нибудь спасительную ложь, а позже, при необходимости, подправить собственное вранье.

Мина проснулась после полуночи и заступила на вахту. Наки легла и крепко заснула; во сне алые пятна и линии на фоне аморфной зелени все кружились и кружились перед ее глазами – усталое сознание воспроизводило долгие, слишком долгие наблюдения за изображениями на мониторах.

Мина разбудила сестру до рассвета.

– У меня новости! – радостно объявила она.

– Какие?

– Идем, сама увидишь!

Наки вылезла из гамака. Отдохнуть не удалось, возбуждение сестры раздражало. В полумраке каюты татуировки Мины сверкали особенно ярко, и эти абстрактные образы лишь усиливали раздражение.

Следом за сестрой Наки вышла на палубу.

– Ну? – сказала она, не пытаясь скрыть настроение.

– Кое-что изменилось.

Наки потерла глаза, прогоняя сонливость:

– В узле?

– Смотри! Вон, прямо под нами. Видишь?

Наки навалилась животом на поручень и выгнулась вперед так далеко, как только смогла. Пока не стали сбрасывать зонды, головокружения она не испытывала, а теперь между островом биомассы и воздушным кораблем и подавно возникла прочная связь. Кстати, а корабль-то, похоже, опустился на половину прежней высоты и немного подтянул тросы с зондами…

Внизу все плавало в тусклом молочно-сером свете. Причудливый ландшафт острова с буграми и впадинами таял в этом свечении, сливался в отдалении с низкими, плотными облаками. Не считая изменения высоты, Наки не заметила ничего особенного.

– Да нет, прямо внизу. Я же сказала!

Наки подалась дальше вперед, встала на цыпочки, изогнула тело, как могла, и наконец разглядела это – прямо под кораблем находилось круглое темное пятно, как если бы корабль отбрасывал тень. Прореха с морской водой, лагуна, окруженная биомассой жонглеров, которая, сверху зеленая, внутри тоже выглядела черной – иссиня-черной, как уголь. Наки приглядывалась, не торопясь открывать рот. Что бы она ни сказала, сестре это явно не понравится.