Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

художественные богатства. Осуждение Верреса вылилось на судебном процессе в осуждение введенного Суллой судопроизводства, от которого были отстранены римские всадники.

Этот успех оратора открыл ему политическую карьеру, пиком которой стала занятая им в 63 г. до н. э. должность консула. Речи против Катилины были триумфом «нового человека», выходца из всаднического сословия, добившегося высшего положения в государстве силой интеллекта и слова, а не на военном поприще. Но реальная сила была на стороне тех, кто командовал армиями и обладал огромными богатствами. Первый триумвират, участниками которого были двое сулланцев и примкнувший к ним популяр, показал Цицерону, насколько эфемерен был его политический успех. После изгнания и возвращения в Рим Цицерон написал свои важнейшие труды по риторике, философии, истории и теории государства – «Об ораторе», «Оратор», «О государстве», «О пределах Добра и Зла», «Тускуланские беседы», «О природе богов», «Об обязанностях». Цицерон фактически был создателем художественной латинской прозы, которой присуще отсутствие иноязычных слов и вульгарных выражений. Одновременно он занимался ораторской практикой и не покидал политики, будучи, в соответствии со своим пристрастием к стоицизму, уверен в том, что мудрец не должен устраняться от государственной деятельности и исполнения обязанностей гражданина. Это в сочетании с отсутствием политического чутья, а также преувеличенное мнение о своем влиянии привело Цицерона к гибели.

Творчески освоив и переработав греческое философское и литературное наследие и сделав его достоянием Рима, Цицерон стал виднейшим представителем античной культуры, наряду с такими ее гигантами, как Эсхил, Фукидид, Платон, Аристотель, Полибий. В высшей степени примечательна та оценка, которую дал Цицерону римский военный, второстепенный историк начала империи Веллей Патеркул. Обращаясь к тому, кто настоял на внесении имени Цицерона в проскрипционный список, Веллей Патеркул пишет: «Но все это напрасно, Марк Антоний, – негодование, вырывающееся из глубины сердца, вынуждает меня нарушить обычный стиль моего труда, – напрасно и то, что ты назначил плату за божественные уста, и то, что ты отсек голову знаменитому человеку, и то, что ты подстрекал к убийству того, кто спас государство и был столь великим консулом <…> Ведь честь и славу его дел и слов ты не только не отнял, но, напротив, приумножил. Он живет и будет жить вечно в памяти всех тех веков, пока пребудет нетронутым это мироздание, которое он, чуть ли не единственный из всех римлян, объял умом, охватил гением, осветил красноречием».

И в самом деле, Цицерон перешагнул не только все века римской истории, но вошел в Средневековье, а затем в Новое и Новейшее время как воплощение интеллекта, совершенного слова, блистательного ораторского искусства и мудрый наставник человечества. И его политиканство, неискренность и другие качества, сформированные в нем временем гражданских войн, не могут умалить значения наследия Цицерона для мировой культуры.

Саллюстий. В условиях невиданных политических противоречий впервые вышла из стадии подражания и достигла научной зрелости и римская историография, ибо историки стремились понять причины обрушившихся на Рим бедствий. Историческая мысль эпохи гражданских войн обращена к современности. Если историки и обращаются к прошлому, то к тем эпохам, которые были наиболее чреваты общественными конфликтами и помогали лучше понять безумие сегодняшнего дня.

Из целого моря трудов о гражданских войнах сравнительно полно дошли до нас лишь труды Гая Саллюстия Криспа (86–35 гг. до н. э.), сподвижника Цезаря, сброшенного после мартовских ид с политической орбиты в том возрасте, который считался для политика вершиной развития физических и творческих возможностей. Оказавшись не у дел, Саллюстий посвящает вынужденный досуг истории, рассматривая свое новое занятие как продолжение прерванной политической карьеры: «прекрасно служить государству делом, но и говорить искусно – дело немаловажное».

Начинает Саллюстий с создания двух исторических монографий – «Заговор Катилины» и «Югуртинская война». Последнее, наиболее зрелое его произведение «История», охватывающее период с 78 по 67 г. до н. э., сохранилось лишь в незначительных фрагментах.

В первом из трудов причины гражданских войн Саллюстий усматривает в испорченности нобилитета, возлагая, таким образом, всю ответственность на политических противников популяров, к которым принадлежал он сам. В «Югуртинской войне», писавшейся позднее, когда притупилось чувство обиды, историк сумел подняться над собственными политическими амбициями и утверждал, что к гибели государство привели раздоры между обеими группировками. В «Истории» он идет еще дальше, заявляя, что ни с кого не может быть снят груз вины, ибо неизменно свойство человеческой природы: «Первые разногласия – пишет он, – явились следствием порочности человеческой души, которая беспокойна, необузданна и всегда находится в борьбе то за свободу, то за славу, то за власть». Честолюбие и алчность – вот, согласно Саллюстию, главные пороки, погубившие республику.

Как бы мы ни относились к наивной картине рисуемого Саллюстием прошлого, когда люди «к славе были жадны, к деньгам равнодушны, чести желали большой, богатства – честного <…> брань, раздоры, ненависть берегли для врагов, друг с другом состязались только в доблести», к объяснению бед настоящего честолюбием и алчностью, сама попытка выявить причины общественных неурядиц и столкновений поднимает римскую историографию этой эпохи над трудами римских историков III–II вв. до н. э.

Варрон. Пробуждается в I в. до н. э. у римлян и вкус к отвлеченным филологическим и антикварным занятиям которые незадолго до того могли вызвать лишь изумление. И первым человеком поистине энциклопедического кругозора становится уроженец небольшого сабинского городка Марк Теренций Варрон. В поле его зрения и таланта – лингвистика и история, медицина и сельское хозяйство, философия и художественная литература. Создав за долгую жизнь более семи десятков сочинений в шестистах книгах, равно владея языком поэтическим и прозаическим, Варрон еще при жизни стал настолько признанным авторитетом, что, когда в 38 г. до н. э. первая в Риме публичная библиотека оформлялась бюстами писателей, Варрон был единственным, кто при жизни удостоился этой чести.

Привлек современников необычностью труд Варрона «Образы», состоящий из 700 словесных портретов знаменитых людей с приложением их изображений, сгруппированных по рубрикам «Цари», «Полководцы», «Мудрецы» и т. д., при этом каждой семерке римлян подобрана семерка греков. Это несохранившееся сочинение дало толчок труду младшего современника Варрона Корнелия Непота, автора книги «О знаменитых иноземных полководцах».

За какую бы область знаний ни брался Варрон, из-под его стиля выходил не сухой научный трактат, а сочинение, читавшееся с захватывающим интересом. Таков и его труд «О сельском хозяйстве», продолжающий традицию, зачинателем которой у римлян был Катон Старший. Бросающееся в глаза отличие произведений, разделенных полутора столетиями, в том, что Катон создал домоводство, рассчитанное на землевладельца Средней Италии, а Варрон – исследование, охватывающее опыт агрономов всего круга земель, со множеством не только полезных, но и занимательных примеров из практики, из истории занятий сельским хозяйством. Повествование в трактате Варрона ведется в форме живой беседы двух образованных хозяев имений, владеющих в разных частях Италии