Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

в этих словах Христа однозначно противоставляется Аду, а следовательно, и Раю, потому что Царство и Рай – это разное. И далее Иисус налагает особое ограничение на Петра, – то, которое позволит или не позволит Петру войти в Царство, воспользовавшись этими «ключами». Какое же тут ограничение?

Оно выражено в словах «свяжешь-развяжешь», причем, «свяжешь» – здесь, «на земле». И тут следует поразмыслить, чем же отличается ученик Петр, по евангельскому тексту, от всех остальных апостолов? Отличие единственное: только о Петре сказано, что он женат. В Евангелии есть эпизод, когда Иисус, войдя в дом Петра, исцелил от горячки его тещу. А значит, Христос отдает «ключи от Царства» – того Царства, которое Он противопрставляет Аду-Раю Бога Яхве – только женатому Петру. Последующее ограничение это подтверждает. Петр сможет получить желаемое Царство только в том случае, если он сумеет «связать» на земле в единого Адама Шестоднева свою жену и себя самого.

Правильно ли мы понимаем эту терминологию Христа – «связать», «развязать», – прилагая ее к семейной паре? Да, правильно. В главе 19 того же Евангелия фарисеи задают Христу такой вопрос (Мф. 19:3): «Позволительно ли человеку разводиться с женой своей?». Русское слово «разводиться» передано греческим термином, производным от уже известного читателю глагола лу́о «развязывать» («разводиться» – это апо-лу́о, т. е. то же самое лу́о, но с приставкой апо-). А значит, и в рассматриваемом нами случае речь тоже идет о «связывании» мужа с женой.

Дополнительно следует отметить, что в греческом языке времен Христа отсутствовали слова «жена» и «муж», а были слова «женщина» (гюнэ́) и «мужчина» (анэр). Когда «женщина» и «мужчина» вступали в сексуальные отношения («связывали» себя) и заводили семью, эти термины в обществе понимали уже как «муж» и «жена». Для Христа не важно, есть или нет «в паспорте» (или другом документе) отметка о бракосочетании: главное для Него заключается в том, зафиксировано или не зафиксировано «на Небесах» прелюбодеяние между этой парой. Если такой «грех» есть – если мужчина и женщина «не связаны» так, как это понимает Христос – значит, никакое «Царство» даже сам Петр не получит, а произойдет принудительное «изымание ключей» у этого апостола.

Церковь же трактует этот эпизод так, что апостол Петр важно стоит у «врат Рая» со «связкой ключей», подвешенных к кушаку его почти монашеской рясы, и строго инспектирует всех приходящих: кого-то впускает, а кого-то изгоняет. Но Рай – это «епархия» второго Принципа, а Иисус ведет речь о том Царстве, которое принадлежит первому Принципу. Яхве никогда «не одолеет» Законы первого Принципа, потому что Элохим – сильнее по праву «первородства». Для того чтобы попасть в Рай Бога Яхве, Петру вовсе не надо было становиться последователем Христа, – ему следовало бы брать пример с правоверного иудея Иуды, который в Рай, скорее всего, попал.

Иуда – это простой еврей (мандей Иоанн в своем прекрасном Четвертом Евангелии его, все-таки, немного «оболгал», хотя это простительно после всего того, что евреи сделали с мандеями). Иуда – яростный борец за свободу своего народа, и он не помышляет ни о чем духовном. Таких было тысячи. Зачем Христос взял его к себе в ученики? Ведь Он Иуду, фактически, обманул, т. к. слукавил, когда выдавал себя за еврейского Мессию. В этом обманулись даже братья Зеведеевы: оба тайно просили Его (позор на их голову!) сесть «по правую и по левую сторону», когда Он победоносно войдет в Иерусалим и низложит римлян. Когда Иуда осознал весь этот «обман», для него все «рухнуло», т. к. мечта о свободе еврейского народа превратилась для него в ничто. И жизнь потеряла всякий смысл. Такие евреи есть, и пример тому – Октябрьская Революция 1917 года в России. Он выдал (буквально, «передал») Иисуса римлянам вовсе не для казни – об этом он и не думал, – а чтобы «отомстить» этому самозванцу-мандею, попусту смущающему еврейский народ. В душе у Иуды действительно произошла трагедия, поэтому он и повесился, причем, реально. Повесился – также и потому, что Иисуса приговорили к смерти, и потому, что уже не мог жить «в рабстве» в то время как свобода казалась совсем рядом.

Иуда – это смелый и прямолинейный еврей-националист. Он попал в эту евангельскую историю, «как кур в ощип», вопреки всем правилам, потому что обычно именно такие, как он, и становятся национальными героями. Апостол Петр на «подвиги» способен не был. Иуда – это самый трагичный персонаж всех евангельских событий. А то «Евангелие Иуды», которое недавно с помпой было «обнаружено» и растиражировано, – это пустышка, не стоящая внимания.

Вернемся к вопросам «перевода». И как же нам быть, например, с обратным переводом на арамейский «подлинник» эпизода вопрашания Петра о «любви» воскресшим Иисусом, если во всем арамейском языке для глагола «любить» существует только одно единственное слово ахав (а в греческом – их целых четыре!)? И это – большой вопрос ко всем «научным богословам».

Или еще один замечательный пример. Всем известны слова Христа о том, что «богатому трудно будет войти в Царство Небесное» (Мф. 19:24). И далее – о «верблюде»: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство». Чего тут только не напридумывали богословы! Даже то, что якобы в Иерусалиме в то время существовали какие-то специальные ворота для приходящих караванов верблюдов, и назывались такие ворота – «игольные уши». А значит, по мнению этих богословов, бедные верблюды как-то в такие «игольные уши» все-таки протискивались. А следовательно, и для богатого тоже не все потеряно: можно и в богатстве пожить на земле, и умудриться в Царство «протиснуться», как эти верблюды Но во-первых, в евангельском тексте мы видим «ухо» в единственном числе, а не «уши», как в этих «воротах» (не путайте древнегреческий и вэньянь!).

Боже мой! Опять это «ухо Конфуция», которое нас уже просто преследует! Вот если бы здесь был вэньянь, можно было бы поспорить. И во-вторых, зададим себе вполне здравый вопрос: для чего вообще было устраивать такие «ворота», чтобы эти несчастные животные проползали бы под ними на своем брюхе? С какой целью? Ответа нет. А ведь евреи всегда отличались своим практичным умом. И действительно, эти «ворота» построили вовсе не евреи, а богословы, причем, в своих неуемных фантазиях.

В действительности Иисус сказал притчу, которая становится понятной только на греческом языке. Понятной на слух. Он не мог открыто сказать, что богатый в Царство не войдет: тут же начались бы «гонения», да и жен своих эти богатые отзвали бы обратно – тех, которые ходили с Ним и помогали Ему «своим достоянием». Иисус средств к существованию не