Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

но его быстро затянуло низкими облаками. Туомас невероятно устал и еле плелся по все чаще проступавшим из воды кочкам и прогалинам. Стая разбежалась в разные стороны; признав поражение, он двигался почти вслепую туда, где должны были стоять чудотворцы.

Впереди замаячили деревья, донесся запах влажной коры и сладковатого гниения корней. Болото кончалось. Туомас брел на последнем издыхании, уже не думая о голоде, — лишь о том, чтобы добраться до твердой земли и рухнуть под ближайшим кустом до утра.

И в этот момент на него налетело нечто мощное как танк или огромный валун — черно-бурая масса сбила его с ног, и щеку немедленно пронзила острейшая боль. Челюсть свело судорогой. С трудом поднявшись, Туомас оглянулся, прихрамывая, — напротив стояла Дарья, лунный диск отбрасывал кровавые блики на ее клыки, в которых застрял клок шерсти.

Его шерсти.

По шее заструилась кровь; Туомас чувствовал эти пульсирующие горячие толчки, все тело напряглось в ожидании схватки. Он посмотрел на Волчицу — теперь, когда ею никто не управлял, он не видел в глазах Дарьи ничего, кроме ярости и жажды убийства. Он решил больше не искать мирных путей и полностью отдался на волю зверя.

Две глыбы схлестнулись в темноте, и Туомас пожалел, что не может отвести взгляд и вынужден снова смотреть на бой из первых рядов. Волчица все норовила напрыгнуть сверху, ухватить за бок или загривок, она припадала на задние лапы и передними била его, нанося глубокие рваные раны. Туомас, со своей стороны, пытался взять ее челюсть в захват — типичный прием альфы по отношению к молодняку в стае. Когда ему удавалось подобное, Дарья чуть приседала, будто собираясь признать его главенство, чтобы тут же вырваться и наброситься с новой силой. Она почти не уступала ему в массе, и все попытки Туомаса придавить ее к земле терпели неудачу.

С каждой атакой зверь, которым он был, Туомас-волк, терял остатки терпения. Его захваты оставляли на морде Дарьи кровавые полосы, но волчица продолжала борьбу. Волк перестал церемониться и теперь хватал зубами все, что удавалось ухватить, — сустав, хвост, бок. Дарья с каждой минутой из нашкодившей волчицы, из почти альфы, метившей на место вожака, превращалась… в добычу.

Волку удалось уложить ее на землю обманным движением передних лап и перевернуть на спину; он вонзил клыки прямо в нежное подбрюшье, и только теперь болота огласил истошный, полный безумной боли визг проигравшей Волчицы.

Туомас пытался отползти от этого растерзанного тела, пытался заглушить мысли о теплом свежем мясе и горячей струящейся крови, но каждый шаг назад встречал сопротивление.

«Нет, волки не едят своих… Нет, нам нужно убираться…»

«Голод… утолить голод. Голод — смерть. Мясо. Плоть. Нужно еще. Нужно все».

«Нет… уходи, ОСТАВЬ ЕЕ!»

Туомас наконец отполз от наполовину ушедшей под воду волчицы. Дарья не шевелилась. Заживают ли раны оборотней, когда они волки?

Он не знал. Внезапно на ум пришли выбитые неделю назад зубы — они снова были на месте. Возможно, Дарья…

Он прополз еще сотню метров, на каждом шагу отираясь мордой о мох и листву, пытаясь убрать с себя чужую кровь, забыть вкус чужой плоти, хотя и понимал, что это невозможно. Содеянное им необратимо.

Он рухнул на границе лесополосы и уже не мог пошевелиться — то ли потому, что приближались чудотворцы, то ли потому, что сил на это уже не осталось.

Эпилог

Равнодушие порождает монстров, а не ликантропия. Ты — не монстр.

«Пособие по выживанию для оборотней», с. 258

Скамейку перед главным входом в больницу с двух стороны прикрывали пандусы для заезда скорых — так что здесь даже в пасмурный день была возможность укрыться от ветра и сидеть сколько угодно, не замерзнув.

Туомас и Майя встретились с самого утра и так и просидели, говоря ни о чем и обо всем, почти два часа.

— Значит, Констанция стала новой Госпожой? — Туомас не то чтобы сильно удивился последним новостям.

— Она все-таки вызвала для меня спасателей, — тихо ответила Майя, не поднимая на него глаз. — Наверное, в итоге Ковену повезло больше, чем Стае.

Хорошее везение, ничего не скажешь. На языке вертелся едкий ответ, но Туомас решил придержать его.

— С ними тоже будет все в порядке, — пробормотал он. — Выберут главным Бориса. Я их навещу, как закончу здесь. Ну или… подожду недельку, пусть придут в себя. Постараюсь в этот раз не оказаться на цепи. Как думаешь — стоит спросить на отделении про Германа? Вдруг он кому-то передал номер теле…

— Оставь это чудотворцам, — горестно покачала головой ведьма. — Они его из-под земли достанут.

Туомас уже не верил в чье-либо всемогущество, но спорить не стал.

— Знаешь, я долго пытался понять, где мое место в этом мире. Сначала верил, что его вообще не существует, что я буду вечно скитаться, убегая от собственной тени. Потом меня стали настойчиво пытаться куда-то зачислить: в церковь, в армию, в корпорацию, в Стаю, словно быть частью чего-то большого равносильно быть собой. Но я чувствовал, что это тоже обман. Потом я пытался быть полезным: предупреждать, заботиться, спасать. Мне даже иногда что-то удавалось, но потом все равно наступало разочарование. Мои потуги оказались никому не нужны.

Кивнув то ли его словам, то ли собственным мыслям, ведьма положила голову ему на плечо, глядя прямо в небо, подернутое серой пеленой туч.

Этот пейзаж Туомасу даже нравился.

Они сидели на скамейке, пока чай в термосе не закончился. Туомас потянулся к рюкзаку и вытащил оттуда книгу Найджела. Глянцевые страницы приятно шелестели между пальцами, хотя срез давно уже не блистал белизной. Он открыл последнюю страницу и прочел посвящение, гадая, должен ли дописать что-нибудь от себя.

Но все же решил, что это излишне.

— Знаешь, я прочел ее за эти месяцы несколько раз. От корки до корки. И кажется, настало время передать ее дальше. Я всегда думал, что это будет Игорь. В таком наследовании мне виделась своя справедливость. Я ведь был там, когда его привезли. Он не знал английского, но ведь это поправимо. Почти все поправимо…

Он запнулся на мгновение.

— Но теперь… уже не знаю.

Ведьма улыбнулась и встала. Снова начал накрапывать дождь, и Майя накинула капюшон. Тут и там раскрывались пестрые зонты, люди ускоряли шаг, торопясь добраться до тепла, прежде чем начнется обещанный прогнозом ливень.

Ветер сорвал с ближайшего дерева последние листья, заставляя их кружиться в легком вальсе, прежде чем выложить на асфальте причудливым узором.

— Найджелу