Дочери Марса - Томас Кенилли

К этому времени Наоми уже освоила науку общения со сплетницами и умела при случае ответить, как полагается, чего раньше, до того, как ее определили в вотчину леди Тарлтон, совсем не умела.

— Неплохо было бы, чтобы у нас и вправду был офицерский клуб, — ответила она. — Ну, а мы все до одной были бы шлюхами при этом клубе. Но, увы, это госпиталь. С обычными отделениями и палатами. И корячимся мы не меньше вашего. И спуску нам, как и вам, не дают. У нас тоже свои хирурги, и палатные врачи, и старшие сестры, словом — все, как положено. И санитары есть, и патологоанатомы. Так что все это ерунда, что о нас болтают. Не верьте. Ваш госпиталь оборудовал Медицинский корпус, а наш — леди Тарлтон. Исключительно в целях благотворительности.

— Так вот, значит, как! — воскликнула одна из местных медсестер. — Ну, слава богу, хоть все прояснилось.

После этого все принялись ругать провал закона о призыве в армию. Мол, если бы его не забаллотировали, на фронт можно было бы прислать большое новое пополнение. Наоми были знакомы доводы как в пользу этого закона, так и против. Можно ли было найти решение, которое удовлетворило бы обе стороны? В Великобритании и Канаде закон о призыве в армию существовал. И будь он принят у нас, это позволило бы повоевавшим солдатам дольше отдохнуть на родине, а если надо, то и подлечиться. Но в душе Наоми считала, что новых-то призовут, но это отнюдь не значит, что отпустят на отдых фронтовиков, уже вдоволь навоевавшихся.

Ей здорово помог Карлинг — он доложил, что старшая сестра Митчи уже в машине и можно ехать.

Наоми последовала за Карлингом. Под их тяжелыми ботинками похрустывал лед. Уже почти стемнело, сильный ветер раскачивал голые ветки деревьев, стоящих по периметру территории госпиталя. Митчи на заднем сиденье беспрерывно всхлипывала и судорожно дышала.

— У него началась страшная одышка, — сообщила она. — Это очень дурной признак. Все из-за этого проклятого горчичного газа — пневмонию-то вылечили. Приходил доктор — опять прогнали через легкие пары эфира. Ужасная картина. Бедный, бедный мальчик. Но все же дыхание улучшилось.

— Еще пару-тройку дней, — успокоила ее Наоми, — и он оклемается.

— Он просил, чтобы сообщили матери, что с ним все в порядке. Понимаешь? Матери! Не мне, а его матери! И все искал ее глазами.

Обняв Митчи, Наоми прижала ее к себе.

— Ничего, ничего. Выздоровеет, и все встанет на свои места. Он привыкнет.

Но старшая сестра Митчи долго не выдержала. Снова накатил приступ ужасающего кашля. Высвободившись из объятий Наоми, она отвернулась. Казалось, этот приступ ничем не укротить. Так всегда бывало с Митчи. В отчаянии она чуть не проглотила свой пропитанный эвкалиптовым маслом платок — надеясь, что пары масла хоть ненамного укротят муки.

Они уже почти добрались до Шато-Бенктен, мимо мелькали голые деревья с оледеневшими ветками, поля в пятнах снега. На спуске уже на подъезде к Шато-Бенктен Наоми вдруг почудилось, что с металлическим корпусом авто творится что-то не то, будто колеса отвалились, и они скользят по дороге на брюхе машины. И тут же их лимузин ткнулся носом в полосу живой изгороди по левую сторону от дороги, с отвратительным, душераздирающим лязгом завалился набок и, пробив низкие кусты, слетел с дороги. Заднее стекло разбилось, и вместо дороги перед ее глазами вдруг отчего-то возникло серое унылое небо. Наоми инстинктивно ухватилась за кожаную петлю, но уже в следующую секунду неведомая сила швырнула ее куда-то вперед и вниз. На лету она успела заметить, что и старшая сестра Митчи рывком подалась вперед. Наоми уткнулась лбом в протез Митчи, а в следующий миг она уже почувствовала прохладную и мягкую кожу сиденья. Прошло несколько томительно долгих секунд, прежде чем Наоми сориентировалась и поняла, что дверца машины почему-то находится на потолке. Больше всего хотелось добраться до этой казавшейся недосягаемой дверцы, а через нее — наружу, на воздух. Но, повернув голову, она увидела старшую сестру Митчи. Обе ее ноги — настоящую и искусственную. Пробив головой окошко, она вылетела на дорогу. Карлинг пробрался назад в пассажирский салон. Лицо его заливала кровь, но он, не обращая на это внимания, стремился на помощь женщинам.

Добравшись до лежащей с задравшейся юбкой Митчи, он попытался поднять ее за талию. Наоми помогла ему перевернуть ее на спину. Митчи была вся в крови. Но самое страшное — ее бровь вдавилась внутрь черепа.

— Выберетесь сами, мисс Дьюренс? — хрипло спросил Карлинг, ткнув пальцем вверх. — Надо бы дверцу открыть. Обопритесь на эту подушку и попытайтесь встать.

Это была та самая кожаная подушка, которая уберегла ее голову.

В единственном ботинке — второй исчез где-то в щелях кожаной обивки — Наоми с трудом распрямилась и, потянувшись к ручке дверцы, изо всех сил нажала на нее и толкнула дверцу. Дверца начала было открываться, но сила тяжести обрушила ее вниз.

— Нужно разбить окно, — посоветовала Наоми.

Шофер втащил Митчи в опрокинувшуюся набок машину. Митчи не двигалась, но этой проклятой войне надо было отдать должное — она породила такие неведомые доселе вещи, как реанимация. Наоми, пошарив под передним сиденьем, извлекла из углубления ручной стартер и несколькими ударами разбила окно. Их обдало градом осколков, но это было уже не так страшно. Затем, подтянувшись, она выбралась через разбитое окно наружу и кое-как встала на колени на боку лимузина.

Едва Наоми приняла более-менее удобное положение, как заметила приближающийся грузовик с провиантом, а за ним — карету «Скорой помощи» с очередной партией раненых. Они сбросили скорость и остановились. Шофер и санитары, выскочив, бросились к опрокинувшейся машине. Руки Наоми были в крови и с трудом ей повиновались. Двое санитаров помогли ей слезть и вытащили из машины Митчи. Наоми почему-то обратила внимание на исходивший от них запах пота и бриолина. Еще не успевший прийти в себя Карлинг все-таки сумел выбраться сам.

— Ох, этот чертов лед подвел! — сказал он шоферу грузовика. — Лучше бы вам развернуться, потом повернуть направо и ехать через лужайку. Так быстрее доберетесь до госпиталя.

Карлинг подошел к Наоми. Слезы на его лице мешались с кровью.

— Простите меня, простите, — проговорил он. — Это все лед. Черный такой, совсем слился с дорогой. Вот я его и не приметил. Поэтому нас и занесло.

— Сестра, да вы ранены, мисс! — воскликнул чей-то голос.

Наоми почувствовала въедающийся в раны холод. Увидела и лежащую у дороги Митчи, и спешащих к ней с носилками санитаров.

— Господи! — ахнул Карлинг. — Неужели я ее убил?

— Нет! — решительно оборвала его Наоми. — Вы ни в чем не виноваты.

Как же все-таки нелепо, что жизнь Митчи оборвалась столь неожиданно и трагично, когда она едва успела разрешить щекотливый вопрос своего материнства и даже толком не насладилась им.

* * *

В главном госпитале в Булони отыскался волынщик-австралиец. Он еще мальчишкой освоил в Мельбурне игру на этом инструменте. Волынщик играл на похоронах Митчи на кладбище булонского госпиталя. Гроб с телом старшей сестры Митчи было поручено нести шестерым военным, случайно оказавшимся под рукой, — они пришли навестить своих подружек, медсестер госпиталя. В основном это были офицеры, но разве Митчи это было уже не все равно?