Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

— Чтобы поговорить о вас. Она мне сказала:«Джон, я знаю, что вы достойны доверия, и если вы обещаете заботиться о нем ипомогать ему, когда меня нет, я буду спокойна». Я обещал. И теперь, — заключилДжон, — я ваш друг навсегда.

Кленнэм, глубоко растроганный, протянул рукучестному малому.

— Погодите, — сказал Джон, разглядывая этУруку издали. — Сперва угадайте, что мисс Доррит просила меня передать вам.

Кленнэм с недоумением покачал головой.

— «Скажите ему, — произнес Джон дрожащим, новнятным голосом, — скажите ему, что его Крошка Доррит любит его и будет любитьвечно». Вот что она просила передать. Оправдал я ее доверие, сэр?

— Да, да, Джон, вполне.

— Вы скажете ей, что я оправдал доверие?

— Скажу непременно.

— Вот моя рука, сэр, — сказал Джон, — ипомните, что я ваш друг навсегда.

Обменявшись с Кленнэмом сердечнымрукопожатием, он так же осторожно спустился с лестницы, прошел в одних чулках потюремному двору и выбрался за ворота, где оставил свои башмаки. И будь этотпуть вымощен не каменными плитами, а раскаленным железом, Джон, надо полагать,так же беззаветно и преданно исполнил бы свой долг.

Последний день срока, назначенного Риго,занялся над тюрьмой Маршалси. Железные брусья ворот, угрюмо черневшие с техпор, как ворота захлопнулись за Крошкой Доррит, стали золотыми в сияниивосходящего солнца. На город, на беспорядочное нагромождение крыш легли длинныекосые лучи, чередуясь с тенями церковных колоколен — тюремная решеткаподнебесного мира.

Никто за весь день не потревожил покоя ветхогостарого обиталища в Сити. Лишь на закате солнца к дому подошли трое, вошли водвор и направились к крыльцу.

Впереди, с папиросой во рту, шел Риго-Бландуа.За ним трусил мистер Баптист, не отставая ни на шаг и не спуская с негобдительного взгляда. Арьергард составлял мистер Панкс, со шляпой под мышкой:день выдался жаркий, и он решил дать свободу своим непокорным волосам. Укрыльца все трое остановились.

— Эй, полоумные! — сказал Риго, оглянувшись. —Вы пока не уходите!

— А мы и не собираемся, — сказал мистер Панкс.

Сверкнув на него глазами, Риго взялся замолоток и постучал. Он изрядно хватил спиртного для воодушевления, и ему нетерпелось поскорей начать игру. Не успел затихнуть грохот первых ударов, как онуже снова заколотил молотком. Но тут Иеремия Флинтвинч отворил дверь и темположил конец забаве. Все трое вошли, стуча ногами по каменным плитам пола. Риго,оттолкнув мистера Флинтвинча, сразу же устремился наверх. За ним последовалиоба его спутника, за которыми в свою очередь последовал мистер Флинтвинч, ичерез минуту вся компания ввалилась в тихую комнату больной. Все в комнате былокак обычно, только одно окно на этот раз оказалось раскрытым, и у этого окнасидела миссис Эффери и штопала чулок. Все те же предметы размещались намаленьком столике, все тот же полог свешивался над кроватью, все так же едватлел в камине огонь; а сама хозяйка сидела на своем черном катафалкоподобномдиване, прислоняясь спиной к твердому черному валику, удивительно напоминавшемуплаху.

И все же какая-то неуловимая переменачувствовалась в комнате, какой-то несвойственный ей дух настороженногоожидания. Секрет этой перемены трудно было понять — ведь каждая вещь стояла насвоем месте, определенном с незапамятных времен; и только внимательный взглядна хозяйку мог открыть этот секрет постороннему наблюдателю, да и то лишьтакому, который хорошо знал ее раньше. Хотя в ее неизменном черном платье несместилась ни одна складка, хотя ее поза была так же неизменна, как и платье —чуть более суровый взгляд, чуть энергичней сдвинутые брови сообщали что-тоновое не только выражению ее лица, но и всему, что ее окружало.

— А это что за люди? — спросила она судивлением при виде спутников мсье Риго. — Что им здесь нужно?

— Что это за люди, хотите вы знать, сударыня?— подхватил Риго. — Клянусь богом, это друзья вашего сынка-арестанта. Что имздесь нужно, хотите вы знать? Клянусь дьяволом, сударыня, мне это неизвестно.Спросите лучше их самих.

— Да вы ведь только что просили нас неуходить, — сказал ему мистер Панкс.

— А вы ведь отвечали, что и не собираетесь, —возразил Риго. — Короче говоря, сударыня, позвольте представить вам двух ищеек— двоих полоумных, которых ваш сынок-арестант натравил на меня. Если выжелаете, чтобы они присутствовали при нашей беседе — сделайте одолжение. Мнеони не мешают.

— С какой стати мне желать этого, — сказаламиссис Кленнэм. — Что у меня общего с ними?

— В таком случае, сударыня, — сказал Риго, такгрузно плюхнувшись в кресло, что даже пол затрясся, — можете их прогнать. Меняэто не касается. Это не мои друзья и не мои ищейки.

— Слушайте вы, Панкс, — сказала миссисКленнэм, грозно нахмурив лоб. — Вы служите у мистера Кэсби. Вот и занимайтесьделами своего хозяина. Ступайте! И этого человека тоже уведите отсюда.

— Покорно благодарю, сударыня, — отвечалПанкс. — Рад заметить, что ничего против этого не имею. Мы сделали для мистераКленнэма все, что обещали сделать. Мистер Кленнэм очень беспокоился (особеннопосле того как угодил в тюрьму), насчет того, чтобы разыскать этого симпатичногоджентльмена и доставить его туда, откуда он так таинственно исчез. Ну вот, онперед вами. Но мое мнение, которое я могу высказать этому красавчику в лицо, —добавил мистер Панкс, — что мир бы не много потерял, если б он и вовсе ненашелся.

— Вашего мнения никто не спрашивает, — сказаламиссис Кленнэм. — Ступайте.

— Сожалею, что должен оставить вас в такомдурном обществе, сударыня, — сказал Панкс, — сожалею также, что мистер Кленнэмлишен возможности присутствовать здесь. Тем более по моей вине.

— Вы хотите сказать, по своей вине, —поправила миссис Кленнэм.