Игра в обольщение - Кэтрин Гарбера

– Я вполне намерена так и поступить. – заверила она.

Он обнял ее за плечи и притянул ближе. Оба стояли на ветру, глядя на горизонт, и она перестала волноваться.

Он приподнял ее подбородок и опустил голову, завладев ее губами. Медленно. Полностью.

Когда они снова пустились в путь, он повез ее по скоростной автостраде Пасифик-Коуст. Они по очереди подпевали песням, льющимся из цифровой радиостанции, и наперебой старались назвать имя исполнителя. Вспоминали лучшую еду в их жизни: стейк в Аргентине – для него, бисквит с клубникой в Плант-Сити, Флорида, – для нее. Она на время забыла о своем отце и футболе и всем том, что не давало ей покоя в этой жизни.

Забыла, что постоянно сомневалась, стоит ли доверять Хантеру, мало того, среди смеха и признаний в вещах, казавшихся мелкими и незначительными, поняла, что начинает доверять ему. Она стала показывать ему настоящую Феррин Гейнер, и если не ошибалась, увидела Хантера-человека. Не игрока НФЛ, преследуемого давним скандалом.

Прошло немногим больше недели с того дня, который она провела с Хантером. Верный своему слову, он оставил ее в покое, предоставляя принять решение, и словно исчез из ее жизни. Всю эту неделю она провела в одном доме с тренером. И по-прежнему не была близка к решению.

Она стояла в коридоре у отцовского кабинета перед дверью из цельного дерева и ручкой из полированной латуни. Может, это игра воображения, но она чувствовала, что отец не хотел бы видеть ее в своем кабинете.

Она открыла дверь, вошла и быстро закрыла ее за собой. Осторожно ступила в комнату, которой избегала со времени своего возвращения в Калифорнию. Постояла на пороге, вспоминая, как подростком хотела войти сюда, а отец жестом приказал ей убираться.

Может, именно поэтому она не хотела позволить Хантеру рыться в коробках? Не желала быть здесь с тем, кого в этот кабинет пускали. Но сегодня кабинет казался всего лишь пустой комнатой, а отец лежал наверху, в постели, делая вид, что спит, лишь бы не разговаривать с ней.

Наконец Феррин подошла к большому письменному столу орехового дерева, давнишнему подарку матери. Как часто она удивлялась тому, что такие разные люди могли влюбиться друг в друга.

Иногда мать говорила, что это безумное увлечение. То самое опьянение, которое случается, когда встречаются двое совершенно разных людей, и тогда они запутываются в мифе романтики и любви. Но это совсем не та крепкая связь, какая была у ее матери с отчимом. Дин был порядочным человеком и таким же преподавателем, как мать. Они были настоящей парой.

Тряхнув головой, Феррин отбросила эти мысли и прошла по деревянному полу. Одна стена комнаты была уставлена встроенными, сделанными на заказ книжными шкафами. Ее отец был одним из самых успешных тренеров в студенческом футболе, так что на полках стояло множество кубков. Кроме того, у него всегда были фотографии выигравших команд. Избегая смотреть на стену славы, она подошла к письменному столу. Там стоял компьютер, но она знала, что отец редко им пользовался. Она включила компьютер и стала открывать ящики стола. Почти ничего, если не считать стопки писем, которые домоправительница положила в верхний левый ящик, и фотографии Феррин под ними. Ее сфотографировали на выпускном вечере по случаю окончания колледжа. Она понятия не имела, что отец ее хранит. Он не приехал, потому что один из выпускников того года пригласил его ловить рыбу на муху в Монтане. Его отсутствие не должно было подействовать на нее. Она давно знала, что за человек ее отец.

Так почему она старается не расстроить его? Сделать все, что он хотел, а ведь отец никогда ничего для нее не сделал.

Потому что злом зла не поправишь.

Слова матери эхом отдались в мозгу. Она постоянно слышала их, пока росла, и теперь они были ее постоянными компаньонами, особенно когда она хотела свернуть с прямого пути. Хотела делать все, что пожелает, вместо того чтобы поступать честно.

Отец наконец сказал ей, что не желает разрешать Хантеру копаться в его документах. Интересно, знал он что-то или боялся, что, как только позволит посторонним заглядывать в его документы, они официально станут прошлым и тренер потеряет всякое значение? Хантер со своей стороны сказал, что будет уважать любое ее решение. Но она знала, что это не так. Неужели он сказал это только для того, чтобы она согласилась?

– Фу!

Звук ее голоса пронесся по комнате славы, созданной ее отцом. Она подошла к чулану, где хранились все коробки. Но почему-то не открыла их и вышла из комнаты, оставив компьютер включенным. Ей было все равно.

Она прошла через весь особняк, который никогда не станет ей домом, и вышла в патио.

Ветер был прохладным и сильным, но она продолжала стоять, наслаждаясь тем, как волосы хлещут ее по лицу, надеясь, что ветер прогонит мысли и оставит единственный прямой путь.

Но этого не произошло. Не произойдет ничего такого, что заставило бы ее сделать выбор.

Но она должна принять решение и придерживаться этого решения.

Чего боялся отец?

Записи из тренажерного зала во время тренировок, может, каких-то празднеств. А вдруг отец думал, что они найдут именно это?

Она должна знать.

Ведь многое из жизни отца совершенно ей не известно. Может, прочитав документы и просмотрев записи, она найдет ответы? Наконец сумеет его понять?

Решение нужно принять в отношении отца. Дело не в Хантере или его вопросах о прошлом. Нет никакой гарантии, что он найдет то, что искал. Мало того, она очень в этом сомневалась. Он может никогда не обрести ответы и покой, в котором так нуждался.

Значит, речь идет о ее собственном решении. С чем она сможет жить?

Она знала, что отчасти находится под влиянием собственных чувств к Хантеру, но для нее важнее узнать, что отец всегда находил в тех мальчиках, которых тренировал, чего не находил в ней?

Когда она вернулась из патио, в доме было тихо, если не считать тиканья напольных часов в коридоре. Она помнила их с детства. Тиканье очень утешало ее, когда родители скандалили. Она подошла и уселась на пол перед часами.

Маятник продолжал раскачиваться, совсем как она в выборе решения. Одна сторона – тренер, другая – Хантер.

Тренер… Ах, все это так сложно!

Хантер… Неплохо бы сделать его счастливым и позаимствовать у него немного этого счастья.

Она услышала звонок и взяла телефон. Взглянула на экран. Незнакомый техасский номер.

– Алло?

– Феррин, это Хантер.

Голос был вкрадчивым и бархатным, отчего по спине пробежали мурашки. Она не хотела признаваться себе, но скучала по нему.

Хантер встал рано и поехал в колледж, сообразив, что, если найдет старые записи тренировок, может, не придется ни о чем просить Феррин.

Но по приезде его встретил Грэм Питерс, бывший помощник тренера, выходивший из его офиса. Питерс был немногословен и откровенен: у него нет никаких записей, и он считает, что Хантер должен давно забыть обо всем и оставить прошлое в прошлом.