Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

— На того, кто учил тебя.

Олга насторожилась. Странное чувство, неприятное и тревожное, зашевелилось где-то под сердцем.

— Что с тобою не так?

Он замер на миг, слегка озадаченный, но, отбросив сомнения, сделал еще шаг и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Ты злишься, женщина? Я вижу, что это так. Где же твое хваленое спокойствие?

— Что с тобою, Еж? — она пыталась разглядеть причину, напрягая до боли глаза, но не видела ровным счетом ничего.

— Что со мною? — раздраженно переспросил йок, сверкая черными глазками из-под низких бровей. — В данный момент ничего особенного. Разве что уж очень сильно хочется избить тебя до полусмерти, а потом чуток поглумиться. Разве не так с тобою поступал Лис?

Последнее слово он будто выплюнул, столько ненависти и яда было в нем. Змея сделала молниеносный выпад, всадив растопыренные пальца под диафрагму противника, зацепила, словно крючьями, блуждающие ребра и с силой вдавила, провернув. Кости затрещали, ломаясь, но Еж, скрипнув зубами от боли, все же смог оторвать повисшую на нем Змею, нанеся ей ответный удар по почкам. Он был силен, намного сильнее запечатанной Олги, и она, разжав пальцы, отлетела в сторону, но тут же, сгруппировавшись, припала к земле и, не выпуская йока из поля зрения, ринулась во вторую атаку. Он успел достать меч и отвести ее безоружный выпад, но Змея не испугалась. Наоборот, эта короткая уловка помогла ей оценить неприятеля. Ему было больно двигаться, и боль, похоже, не проходила, делая неуклюжими, а также замедляя слишком быстрые для Змеи движения врага. С ним явно что-то не так. Эта мысль мешала ей получать наслаждение от поединка и заставляла искать пути для скорейшего его завершения. Она поднырнула под меч, ухватила запястье, державшее оружие, и всадила локоть в ребро, вгоняя осколок кости еще глубже во внутренности. Еж застонал, сжав зубы, на которых запузырилась кровь, и выпустил клинок. Змея ловко перехватила рукоять и, слегка толкнув йока, подставила ему подножку, выведя неприятеля из равновесия. Еж упал, но тут же попытался откатиться в сторону, чему помешало приставленное к его шее холодное лезвие.

— Так что ты там хотел со мною сделать?

Резкое, сильное движение, и меч пригвоздил левое плечо йока к земле. Еж лишь скрипнул зубами, но промолчал, смачно харкнув кровью.

— Постой, — один из мальчишек бросился к ней, ухватил за руку. — Прошу! С ним так нельзя!

— Прочь, щенок! — она отшвырнула парня и, поставив ногу на поврежденную грудину, склонилась над Ежом.

— Так что же с тобою не так? — и надавила. Нелюдь силился сдержать стон, но это плохо у него получалось.

— Хватит!

Снежок разбился о голову Олги, холодная крошка посыпалась за шиворот. Она отскочила в сторону, с шипением пытаясь стряхнуть снег со спины. Сокол стремительно приближался, и, судя по тому, как он это делал, его гнев не ведал границ.

— В избу, сей же час! — прогремел он.

— Слабак, — презрительно фыркнула она в сторону Ежа, проходя мимо Сокола. Пернатый проводил ее укоризненным взглядом, покачав головой, после чего склонился над йоком, осматривая раны.

— Сколько раз я говорил тебе, дурень, не дразни Змея. Огреб, идиот?

Еж болезненно скривился, когда Сокол выдернул меч из плеча.

— Отнесите его в дом, только аккуратно.

* * *

— Ты что творишь? Совсем ополоумела?

Сокол мерил комнату широкими, нервными шагами и активно размахивал руками, совершенно потеряв самоконтроль. Олга, поджав по-такарски ноги и скрестив на груди руки, восседала на кровати, словно на троне, заносчиво вскинув подбородок без тени страха во взгляде.

— Еж сам виноват. Не стоило мне угрожать.

— А где же, черт побери, твое хваленое самообладание. Еж — идиот, помешанный на мести. Это ясно. Но ты! Раньше я был более уверен в твоем… в твоем уме. Теперь же… — он вдруг остановился и, внимательно вглядываясь, спросил уже более спокойно, — ты зачем это делаешь, а? Меня позлить?

Она молчала, разглядывая собственные ногти.

— Радуйся, у тебя получилось. Довольна? Я тебе говорил, не ходи одна? А насчет крутого нрава моих братьев предупреждал? Почему, ну почему ты меня не слушаешь? Жить надоело? Слава небу, что в деревне нет никого из Мастеров. Прекрати ковырять в зубах, когда я с тобою говорю!

Сокол грозовой тучей навис над нею, меча глазами молнии.

— Я тебе запретил ходить на тренировки. Почему нарушила мой запрет?

— Там никого не было. Ночь на дворе, между про…

— Отвечай на вопрос! — рявкнул он.

Змею вдруг охватил приступ жгучего отвращения к этому нелюдю и желание сделать его состояние еще более невозможным.

— Мне это необходимо, — процедила она сквозь зубы.

— Зачем?

— Потому что я так хочу!

— Ах, ты хочешь! Запомни, здесь не имеет значения, хочешь ты или нет. Ты просто выполняешь мои приказы. Беспрекословно! Я понятно объясняю?

— Да что же это такое! — взъярилась Олга, вскакивая на кровати. — Все, кому не лень, стремятся подчинить меня! Надоело подчиняться глупым приказам.

— Не забывай, где ты!

— Не забывай, кто я!

Сокол на миг замер, будто впал в ступор. Струи воздуха со свистом ходили над его верхней губой, ноздри вздувались и опадали, на сжатых кулаках побелели костяшки, волосы встопорщились больше обычного, рот исказил гневный оскал. Олга впервые видела своего надзирателя в таком бешенстве, но не пугалась, лишь еще больше ярилась.

— Я никогда не буду смиренной пленницей. Я — Великий Дух! — чеканя каждое слово, горделиво проговорила она. Йок схватил Змею за грудки и вдавил в кровать, обдавая ее лицо горячим дыханием, что смердело кровью больше, чем когда-либо. Но Олга не поморщилась, лишь сжалась, готовая к драке, и впервые за весь разговор поймала его взгляд. Наученная горьким опытом, она ожидала увидеть там что угодно: ненависть, ярость, отвращение — но только не отчаяние и боль. Сокол резко выдохнул, медленно сморгнул и, отпустив ее, выпрямился:

— Убирайся!

— Что? — она резко села, глядя на Пернатого, как на умалишенного.

— Я сказал, убирайся. Уходи отсюда. Тебя никто не задержит, ступай. Я не могу тебя убить. Не могу и нарушить обещание и позволить это сделать другому. Но у меня больше нет сил терпеть все это. Твоя гордыня беспредельна! Пусть меня накажут. Все легче, чем ходить при тебе надзирателем. Знаешь, я даже зауважал Лиса. Это ж какую выдержку надо иметь, чтобы жить с тобою и не пришибить тебя насмерть.

Он поднял с пола куртку, накинул ее на плечо и вышел вон, хлопнув дверью. Олга некоторое время глядела на ключи от оков, что поблескивали на полу, отражая неверный свет лучины, и слушала