Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

на скамью под навесом из вьюнка, она принялась раскладывать на коленях срезанные соцветия герани и лобелии. Пернатый склонился над водою, наполняя поясной бурдюк. Голову они вскинули одновременно, моментально реагируя на движение. Человек, что беззаботно шагал по тропинке, остановился, испуганно прижимая к груди сумку, и уставился на Сокола. Змея, сокрытая навесом, вздрогнула, с трудом узнав в мужчине на дорожке Даримира, и поспешно вышла из тени. Он больше не сутулился, отчего выглядел намного выше и увереннее, чем раньше, плечи стали шире, тело налилось силой — некогда болезненный и хилый, теперь он был более похож на мужчину, правда, на его лице все еще проглядывали следы измождения и безумия. Но то, как повел себя шептун, удивило Олгу до крайности. На лице Дарима одно за другим сменялись выражения удивления, радости, замешательства, страха, и, в конце концов, он глянул на нее так тоскливо, будто зверь, давно запертый в клетку строгим надсмотрщиком. Затравленно озираясь, шептун отступил на шаг и нырнул в кусты. Олга кинулась следом, но тут же из зарослей послышалось предупреждающее рычание и, раздвигая массивной мордой листву, навстречу ей вышел огромный волкодав. Змея остановилась, недоверчиво глядя на вершковые клыки. Сокол оттеснил ее, загородив от пса, что, при виде йока ощетинился еще больше.

— Тихо, Мелкий! — раздался звонкий оклик с тропы. Пес с достоинством поднял голову, не переставая внимательно следить за противником, и медленно, по большому кругу обойдя Сокола, направился к хозяйке. Олга узнала тонкий детский голосок и приготовилась:

— Тот щенок разве не передал тебе мои слова? — Альба, нарядная, как майский шест, уперев руки в боки, недовольно воззрилась на Змею. — Или тебе совсем не жалко этого мальчишку?

— Я тебе не доверяю.

Девочка недовольно сморщилась.

— Ой, как будто у тебя есть выбор. Ты, наверное, плохо поняла, я поясню. Это была не просьба, а приказ. Здесь моя территория и йоки этого острова уважают мою волю. А уважение это растет из того, что я опекаю шептунов. И если я говорю, что тебе нельзя сюда соваться, это означает одно: тебе нельзя сюда соваться! А теперь проваливай.

Змея скрипнула зубами, сдерживая злость.

— И еще, — девчушка ткнула в ее сторону указательным пальцем, а после похлопала себя по ключицам, намекая на ошейник, — помни о смирении. Тебе его недостает… как и Лису. Яблоко от яблони, чтоб вас волки съели!

Олга сжала кулаки, глядя в спину удаляющейся фигурки. Тяжелая ладонь легла ей на плечо.

— Пойдем, — мягко позвал Сокол, — я думаю, стоит ее послушать.

И Змея повиновалась. Они шли молча довольно долго, покуда она не споткнулась о корень дерева. Йок подхватил ее и попытался поставить на ноги, но колени у Олги сделались ватными и не держали вес тела.

— Да что с тобой такое? — опуская ее на землю, недоуменно воскликнул Пернатый.

— Это невыносимо, — дрожащим голосом начала Олга, закрывая лицо ладонями. — Все кому не лень жаждут подчинить меня своей воле. При этом глубокомысленно твердят мне о смирении. Но почему, ответь мне, почему я должна слушать тех, кому совершенно не доверяю?

— А ты вообще кому-нибудь доверяешь? — мягко беря Змею за руку, осторожно поинтересовался Сокол. Та бросила на него недовольный взгляд и вновь опустила глаза.

— Ты прав. Но как можно… Вокруг одна опасность, одно зло и насилие! Секунда промедления будет стоить мне жизни! Что же мне теперь, перестать бояться?

Йок печально усмехнулся:

— Ты — женщина, глупышка, единственная среди нелюдей, — ласково поглаживая маленькие пальчики, увещевал он. — Умерь свой пыл. Ты тратишь великие силы своего духа на бесполезную борьбу со всем миром, но посмотри на себя и оглянись вокруг. Ты прекрасна и юна, любой из моего клана ради твоей улыбки, доброго слова или взгляда этих прекрасных золотых глаз готов пойти на смерть, защищая тебя. Даже те, кто якобы идеален по меркам Кодекса, не устоят перед магией Великого Змея. Даже те, кто яро ненавидят тебя, изменятся, стоит дать им возможность и надежду на твое внимание.

Пока Сокол говорил это, Олга вдруг почувствовала себя очень уставшей. Ноги гудели от долгой ходьбы, заныла спина, перегруженная тренировками, и рана на плече, что оставил ей Лис в порыве кровожадной страсти. Как же раньше она не замечала страданий своего несчастного тела, что лишилось поддержки уснувшего духа, но продолжало трудиться по старой памяти и с прежними нагрузками.

— Но я не могу подчиняться всем, кто дает мне приказы, — более спокойным тоном заметила она. — Куда это меня приведет?

— Проблема не в подчинении, — заметив перемену в настроении, Сокол заговорил более уверенно, — а в том, что ты не видишь причины требований. Ненависть, гнев и гордыня застят твой взор. Избавься от них, и тебе легче будет увидеть смысл происходящего.

— Ты говоришь, как Лис, — горько усмехнувшись, перебила его Олга. Сокол напрягся, но спустя мгновение черты его разгладились.

— Что ж, он был прав. Предатель не только умен, но и обладает мудростью. Не стоит отрицать всего, чему он научил тебя, лишь по причине твоей к нему неприязни. Ведь дерешься ты превосходно. Почему бы не воспользоваться и другими его уроками?

— Потому что он сам не следует своим правилам!

— Все мы неидеальны…

— Поверить не могу, — Олга удивленно воззрилась на Сокола, — ты его защищаешь!

— Нет, просто сужу о нем без эмоций.

Она тяжело вздохнула и отвернулась.

— Не могу! — решительно тряхнув головою, резко заявила она. — Не могу так. Смирение, подчинение, прощение. Разве это возможно? Простить все, что этот ублюдок со мною сделал? Я навечно останусь с этим треклятым кольцом на шее!

Ошейник внезапно ожег холодом, плечо заныло с удвоенной силой, а внизу живота появилось давно забытое тянущее чувство. Но всего мучительнее было осознание собственной слабости и невозможности как-то повлиять на ситуацию. Такого глубокого, доводящего до безумия отчаяния она не испытывала никогда. Слабая, никчемная баба! Олга уткнулась лицом в грудь Сокола и зарыдала, цепляясь пальцами за рубаху. Он крепко обнял ее дрожащее тельце и поцеловал в маковку, успокаивающе оглаживая по спине. Вскоре она смолкла и задремала. Сокол аккуратно взял Змею на руки, а ошейник, упавший на землю, повесил на пояс.

* * *

День выдался еще более жарким, чем в праздник равноденствия. Мелкая речушка, пересекавшая поселок, прогревалась насквозь, и искать в ее водах долгожданного отдохновения было бесполезной тратой времени. Только в омуте, что был прямо за сараем с тренировочным снаряжением, били холодные ключи. Олга, страдающая от непривычного для нее зноя, оставила Учеников на попечение Сокола с Ежом, и, забравшись в прохладную муть, блаженствовала, изредка