Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

ныряя в освежающую мглу омута. Очередное погружение затянулось на добрых пять минут, а когда она наконец всплыла на поверхность, на берегу сидел Ящер и как ни в чем не бывало вытачивал какую-то безделку из полешка. Змея с подозрением воззрилась на нежданного и уж точно незваного гостя. Тот на время отложил работу и уставился на нее своим изумрудно-золотым глазом, недобро поблескивающим в оправе из густых черных ресниц, словно драгоценный камень, забранный в рамку из благородного оникса. Отсутствие второго глаза скрывала тряпичная полумаска, прятавшая также половину лысого черепа, а длинные подрагивающие усы делали нелюдя похожим на злобного цжеульского колдуна из страшных детских баек.

— Чего тебе? — холодно спросила Змея, выбираясь на берег.

— Да ничего особенного, — вновь взявшись за нож, ответил Ящер, — решил в теньке отдохнуть.

Его жадный взгляд не отрывался от ее нагого тела ни на секунду, покуда Олга не прикрыла его рубахой.

— Ты что, следишь за мной? — выжимая косу, спросила она.

— А почему бы нет… Я тебе все еще не доверяю, — и он многозначительно поправил повязку. Змея ухмыльнулась. Как дитя, ей богу!

— Если бы я хотела, то сбежала бы отсюда уже очень давно.

— И что тебя держит?

— Всеобщее уважение и приличная кормежка, — мрачно ответила она, начиная подозревать что-то неладное.

— Да? — с вызовом в голосе начал нелюдь, поднимаясь на ноги. — А я, значит, не отношусь ко всем?

— Ну, ты — редкое исключение… хм, очень редкое, — тон ее голоса стал ледяным. Спокойно, держи себя в руках.

— Ты лишила меня глаза, сучка, — прошипел Лысый, придвигаясь к самому ее лицу.

— И ты ищешь повод для мести, кобель? Хочешь драться со мною? Не глупи. Нет большой чести в победе над слабой женщиной, зато есть большой позор в поражении от ее руки.

— Ты мне угрожаешь? — он навис над Олгой, нос к носу сверля ее гневным взглядом.

— Нет, это ты мне угрожаешь. Стоя вот так близко и рыча в лицо, как дикий зверь. Отойди, — она мягко отстранила его руками, — и умерь свой пыл, ради Творца! Вырастет твой глаз, никуда не денется.

Уговоры не подействовали, а лишь разозлили готового к драке нелюдя. По-моему, ему плевать на все, что я говорю. Он шел сюда, уже имея цель и план ее достижения. Своевольничает. Медведя в поселке нет, что ли? Думала она, уворачиваясь от ножа, метившего ей в живот. Ящер действительно был проворным. Скорость и пластичность его тела поражали, но он был ослеплен злостью и потому делал кучу ошибок и много лишних движений, по которым можно было с легкостью прочесть каждый следующий шаг. Змея сделала несколько поверток вокруг йока и побежала прочь. Драться с одноглазым дураком не было никакого желания, но он продолжал преследовать ее, оттесняя к опушке. Олга сообразила, что столкнуться с ним все-таки придется, если она не желает бегать от полоумного йока по лесу всю ночь. Тогда Змея резко остановилась и, обернувшись, завизжала во всю мощь своих легких прямо в лицо Ящера. Тот на миг остолбенел, пораженный странной выходкой, но после с удвоенной силой и яростью кинулся на слишком проворную и оттого весьма раздражающую его жертву.

— Отстань от меня, придурок! — возмущенно воскликнула она, уходя от кулака, что со свистом рассек воздух, — совсем ополоумел?!

— Ну уж нет, стерва. Я тебе твои глазки-то повыколупываю, — размахивая ножом, шипел нелюдь, — а заодно и косы пообрываю!

— Господи, страшно-то! — она юркнула под занесенную руку, обошла Ящера и отвесила ему хорошего пинка под зад, но ожгла голую пятку о бедро — нелюдь успел отскочить.

— А, будет страшно, — догоняя ее камнем в спину, выкрикнул Ящер, — когда я задеру тебе юбку и засуну, что полагается, меж твоих жилистых ляжек, проклятая ведьма!

Камень не достиг цели, но Змея все равно остановилась и обернулась. Что-то в ее облике заставило Ящера изменить тактику: он замер в нескольких шагах ниже по склону, приняв боевую стойку и внимательно следя за каждым движением противника.

— Так и знал, что тебя это проймет, — довольно ухмыляясь, он заглянул в горящие золотом глаза и сощурился, скрывая беспокойство. Улыбка сошла с его лица, губы напряженно сжались, бровь сползла к переносице — теперь перед ним стояла не слабая девка, а очень опасный враг, сломить которого будет для Ящера большим удовольствием. Она чуть слышно зашипела, приподняв верхнюю губу и обнажив удлинившиеся клыки. Нелюдь не сразу заметил, что ее десны и зубы затянуты мутным раствором. Змея резко подалась вперед и плюнула вонючей струей, что, коснувшись травы, запузырилась, прожигая тонкие стебли насквозь. Ящер увернулся и, ощетинившись, словно дикобраз, медленно пошел вкруг противника, стремясь стать с подветренной стороны. Змея плотоядно оскалилась, медленно и манерно прошлась языком по бурым когтям, каждый с вершок длиною.

— Прекратить сейчас же! — раздался с холма за их спинами громкий обеспокоенный голос. — Вы что, глухие? Я сказал, немедленно разошлись!

Но Змея не слышала окриков Сокола, что бежал к поединщикам, гнев затуманил разум, вперед выступил Черный Дракон — яростный и одержимый боем. Танец крови, более похожий на вихрь, продолжался даже тогда, когда в него неожиданно вступил третий. Он был здесь лишним: тяжелый, замедляющий острый слаженный ритм движений, как бревно, попавшее в стремнину. Сокол оттолкнул Ящера, немало разозлив его, и встал на пути Змеи. Она на секунду замерла, и этого хватило, чтобы оценить возникшую преграду и продолжить бой. Сокол понял, что ошибался, рассчитывая угомонить одержимую девку словами. Та Змея, что он знал, пребывала в каком-то ином пространстве, где Пернатый являлся лишь помехой к достижению цели. Она была чужда и надменна и на его появление отреагировала совсем не так, как рассчитывал нелюдь, будто и не узнала своего охранителя и заступника. Эта ошибка стоила Соколу очень дорого. Он успел отразить один ее удар, но Змея в своем исступлении оказалась слишком проворна, и отвести вторую атаку Пернатый не смог. Когти, острые, что кинжальные лезвия, распороли тонкий лен рубахи и расчертили незащищенный живот красными линиями. Багряное пятно расцвело на белом полотнище, словно маковый бутон бросили на чистую скатерть. Нелюдь отскочил прочь, замер, приложив ладонь к кровоточащей ране, после чего поднял на свою подопечную удивленный взгляд и, закатив глаза, рухнул на землю, судорожно хватая воздух синеющими губами в потеках серой пены. Змея выпрямилась, опуская руки, и несколько мгновений рассматривала тело нелюдя, сотрясаемое мелкой дрожью. Медленно, но верно до нее доходило, что она только что сделала, и по мере осознания менялось и выражение ее лица: с холодно-отстраненного на испуганно-виноватое. Олга сморгнула,