Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский

В письмах Вольтеру, то есть для Европы, Екатерина старательно насмешничала над «маркизом Пугачевым». Впоследствии она признается в своем страхе: «Изверг едва не забрался в Москву, а может быть и далее». И родной брат графа Никиты Панина – Иван Панин, один из самых блестящих генералов, должен был участвовать в подавлении Пугачевского бунта.

Нет, арестовать Никиту Панина в наступавшее трудное время было опасно. Куда полезнее… его простить. Она хорошо знала своих вельмож. Прощенный Панин станет верным слугой, никогда не забывающим свой грех. Страх навсегда поселится в нем.

И так же – остальные. Они до гроба будут страшиться ее кары и оттого раболепно и преданно служить ей. Оставалось только хорошенько напугать сына.

Генерал Фонвизин рассказал на каторге и финал истории. «Она позвала к себе сына и гневно упрекала ему его участие в замыслах против нее. Павел испугался, принес матери повинную и список всех заговорщиков. Она сидела у камина и, взяв бумагу, не взглянув на нее, бросила в камин и сказала: «Я не хочу знать, кто эти несчастные». Зачем ей список сына, если у нее был Шешковский, который уже сообщил ей все имена? Она милостиво простила сына. И, главное, несчастный мог не чувствовать себя доносчиком…

После совершеннолетия наследника и его женитьбы Никита Панин перестал быть воспитателем. Он был удален в отставку, но в самую почетнейшую – с щедрыми наградами: получил чин фельдмаршала, 9 тысяч крепостных, 100 тысяч рублей на обзаведение домом в Петербурге, причем дом Императрица позволила ему выбрать любой. Панин остался главой Иностранного департамента…

Но подлинное ее отношение к отставке Панина найдем в ее письме к московскому главнокомандующему князю Волконскому: «Дом мой очистился от каверзы» (каверзить – значит пакостить, строить происки, плести козни). И о «каверзе» она уже не забудет Панину никогда.

Впоследствии, после смерти Панина, Денис Фонвизин сочинит посмертную похвалу своему покровителю – «Жизнь графа Никиты Ивановича Панина», где среди прочего перечислит все эти благодеяния Екатерины. В рассказе Дениса о благодеяниях Императрицы, как справедливо считал наш историк Натан Эйдельман, находится одно из доказательств существования заговора.

Денис Фонвизин писал: «Из девяти тысяч душ, ему пожалованных, подарил он четыре тысячи троим из своих подчиненных, сотруднившихся ему в отправлении дел политических. Один из сих облагодетельствованных им лиц умер при жизни графа Никиты Ивановича, имевшего в нем человека, привязанного к особе его истинным усердием и благодарностью. Другой был неотлучно при своем благодетеле до последней минуты его жизни, сохраняя к нему непоколебимую преданность и верность, удостоен был всегда полной во всем его доверенности. Третий заплатил ему за все благодеяния всею чернотою души, какая может возмутить душу людей честных. Снедаем будучи самолюбием, алчущим возвышения, вредил он положению своего благотворителя столько, сколько находил то нужным для выгоды своего положения. Всеобщее душевное к нему презрение есть достойное возмездие столь гнусной неблагодарности». Первым из трех упомянутых награжденных был многолетний секретарь Панина – Я. Убри, вторым – сам Денис Фонвизин, а третьим – П. В. Бакунин, именно тот, кто, согласно рассказу Михаила Фонвизина, и выдал панинский заговор 1773 года. Денис Фонвизин, подтверждая историю предательства Бакунина, тем самым подтверждает существование заговора!

Итак, Никита Панин остался канцлером – главой Иностранной коллегии.

Тогда, в расцвете силы и славы, она помнила мудрость: «Гнев – это блюдо, которое надо есть холодным». И во имя интересов Государства сумела быть «пощадливой».

Панин продолжал занимать все те же высокие должности. Но уже с начала восьмидесятых он становится декорацией… Теперь за ним неусыпно и усердно следит Шешковский.

Именно тогда, после раскрытия заговора, во время восстания Пугачева Екатерина поняла, как ей нужен сподвижник. Настоящий, который поможет ей нести неподъемную русскую корону. И такой человек уже был у нее на примете…

Но о нем – позже.

В 1773 году, в разгар бурных событий – падения Орловых, заговора Панина и Пугачевского бунта, – в Россию приехал Дени Дидро.

«Мы [Вольтер и Дидро] просто светские миссионеры, проповедующие культ святой Екатерины, и гордимся только тем, что церковь наша всемирна», – писал Вольтер. Он тоже думал о поездке в Россию, но все-таки не решился. И вот свершилось – второй миссионер приехал в страну скифов.

Дидро поселили в великолепном особняке Льва Нарышкина, старого друга Екатерины, которого когда-то предлагала ей в любовники фрейлина Чоглокова…

Дидро приехал на пару месяцев, но задержался на пять – все это время он почти ежедневно виделся с Императрицей. Сразу по приезде его привезли к ней. В отстроенный архитектором Растрелли Зимний дворец…

Заботы и тревоги Екатерины не испортили величественной встречи двух Просветителей.

Дворец, который строился для Императрицы Елизаветы, съел тогда российский бюджет. Но Елизавете пожить в нем не пришлось. Несмотря на все ее мольбы и приказы, Растрелли закончить не успел. Пока красились и сохли стены, в тщетном ожидании переезда Елизавета умерла.

Вступивший на престол Петр Третий сумел поселиться во дворце, но, как известно, ненадолго. Переехавшая во дворец вместе с Петром Екатерина отправила мужа-Императора в могилу.

В Зимнем – 1500 комнат, и это было самое высокое гражданское здание столицы – дворец, достойный самой большой Империи мира. Захватив власть, Екатерина не спешила переселиться туда, где еще бродила тень убиенного мужа. Только через два года она окончательно перебралась в Зимний, многое перестроив. Ее апартаменты располагались на втором этаже. Окна ее комнат, сильно перестроенных, и сейчас глядят над Комендантским подъездом… Вместе с ней въехал во дворец тогдашний фаворит Григорий Орлов. Накануне приезда Дидро он стал бывшим фаворитом. В его апартаменты уже вселился тогда конногвардеец Васильчиков.

Через стеклянную дверь на балкон Екатерина увидела подъезжавшую карету… Дидро вошел во дворец. Началось путешествие философа по жилищу «Клеопатры с душой Брута».

Анфиладу великолепных зал открывала приемная с троном. За право восседать на этом золоченном кресле не так давно заплатили жизнью два Императора… Французу показали Бриллиантовую комнату. Здесь у нее, как у всех дам-Императриц, хранились драгоценности. Наши царственные женщины знали в них толк. Здесь будет храниться и бриллиант Орлова – один из крупнейших в мире. Но просвещенной Императрице негоже тратить сотни тысяч на дамское украшение. Будет разыгран спектакль – будто бы Григорий Орлов в день ее рождения и в память о прежней любви подарил ей этот фантастический камень в 400 карат (до огранки)… Она повелит вставить бриллиант в ее скипетр.