Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

– Выходим.

Не успел он позвонить в домофон, как мы уже вышли из подъезда. Ренци помогает нам погрузить чемоданы в свой «гольф», и вскоре мы уже едем по Прати, в направлении площади Героев, чтобы потом выехать на Аврелиеву дорогу и ехать в сторону Фьюмичино.

– Вы волнуетесь?

– Нет, мы довольны!

– Да.

Джин сидит сзади между двух сидений.

– Я уже месяц об этом мечтала – отправиться в свадебное путешествие. А Эле даже хочет стать организатором свадеб, это ее мечта. Но для меня это было кошмаром, безумным стрессом. Ты этого не замечал, но иногда я просыпалась ночью в приступе паники, потому что представляла, будто спагетти для банкета переварили, или что столы намочил дождь, или ты уходил, когда надо было говорить «да», или не было обручальных колец. А вот ты продолжал спать спокойно, блаженным сном, пока я переживала до рассвета.

– Послушай, ужин готовил Петторини, отличный повар – тот самый, который устраивал застолья для всех председателей совета министров. Стопроцентная гарантия!

– Ну да, у тебя-то все просто.

Джорджо смотрит на нее из зеркальца.

– Да ладно, теперь все уже позади, правда? Все было в лучшем виде: спагетти были изумительно вкусными, чуть-чуть недоваренными, с сыринкой, как положено. Свадьба была действительно красивой, веселой, ужин – не слишком длинным, музыка – превосходной…

– Да, Франки с группой «Кантина» – и правда молодцы.

Джорджо начинает смеяться:

– Им удалось заставить танцевать даже меня!

Джин наклоняется вперед.

– Да ладно, я тебя не видела.

– Наверное, вы тогда уже улизнули.

Джин слегка касается моего плеча.

– А с кем ты танцевал?

– Со всеми понемногу, с кем попало. Там были Маркантонио, Паллина со своим парнем… Короче, со всеми, кого я знал.

Я смотрю на Джин и улыбаюсь ей, словно намекая: «Спрашивай впрямую – так и подавно ты ничего не узнаешь».

– Я тебя не спрашивала раньше, а как было на работе в пят ницу?

– Все спокойно. Репетиция передачи Риккардо прошла удачно, Симоне подключился к ней как автор, с сегодняшнего дня он начал работать в театре Делле-Витторие, он тесно сотрудничает с Витторио Мариани и другими сценаристами и останется там – следить, как снимают передачу. Похоже, что Риккардо проникся к нему симпатией и сам ему объясняет все эпизоды.

– Что значит «проникся к нему симпатией»? Нам всем стоит обеспокоиться? От Паолы Бельфьоре до Риккардо Валли?

Ренци смеется.

– Нет-нет, не волнуйся, он остался при своем. С Бельфьоре он не встречается; по крайней мере, я на это надеюсь, а Риккардо действительно использует Симоне как автора, он мне его очень хвалил.

– Хорошо.

– Да и к тому же, Риккардо теперь окружает такого рода заботой лишь своего ассистента, Джури…

Джин наклоняется вперед.

– Серьезно?

Ренци кивает.

– По слухам, и не только кулуарным, они действительно вместе.

Джин потрясена.

– С Джури? Не может быть! Когда Эле об этом узнает, она наложит на себя руки.

– А что, Эле нравится такие, как Джури?

– Клянусь тебе, она мне говорила, что Джури дал ей почувствовать себя женщиной впервые в жизни.

– Нет, вы, женщины, все просто спятили.

– А я здесь при чем?

– Когда она тебе такое сказала?

– Думаю, она его впервые увидела, когда ей было четырнадцать.

– Да, вы точно свихнулись.

– Заладил! Я-то здесь ни при чем… Джури очень нравился и Иларии. Ей я не скажу, что он спутался с Риккардо, а не то она у меня впадет в депрессию еще сильнее.

– Ты имеешь в виду Иларию Вирджили, свидетельницу?

– Ее самую…

– Ты меня извини, но если бы Джури нравились женщины, то как она могла думать, что у нее есть шансы? Если бы Илария только предстала перед ним в таком виде, как она вчера вырядилась, то Джури стал бы геем, даже если бы он им не был.

– Почему вы так на нее взъелись?

– Потому что на нее невозможно смотреть. Делая вид, что все в порядке, ей не поможешь.

Ренци смотрит на Джин в зеркальце.

– А о ком речь? О той, которая была в голубом, в стиле восьмидесятых годов?

– О ней. Ну и что ты скажешь?

– Воздержусь от комментариев. Скажем так: временами она была идеальна, соответствовала музыке.

– Я поняла: это такое иносказание, чтобы намекнуть, что она выглядела, как пугало.

– Ты сама это сказала!

Джин снова идет на приступ:

– Ну хорошо, а насчет Риккардо и Джури ты выскажешь свое мнение?

– И что я должен сказать?

– А я откуда знаю? Например, что ты думаешь об их отношениях?

– Ничего не думаю. Или, лучше сказать, немного беспокоюсь, потому что от этого могла бы пострадать передача. Ну, или, наоборот, сенсационную новость напечатают в одном из тех журналов, о которых ты говорила, и тогда наш успех будет еще больше. Одним словом, время покажет.

Я с любопытством поглядываю на Джин. Нет, даже так ей не удалось ничего выудить. Наконец мы видим указатели парковок аэропорта Фьюмичино.

– Вот мы и приехали.

Джорджо сбавляет скорость, и машина въезжает на внутреннюю дорогу аэропорта.

– У вас все с собой? Паспорта, документы, билеты?

– Да, все на месте.

– Хорошо, тогда я поеду. Что касается завтрашней встречи с Данией Валенти, я посмотрел фотографии и резюме. Если ты не против, я бы ее уже ввел в передачу Валли, тем более что нам надо найти десять девушек. Это ей подойдет. Судя по тем фотографиям, которые я видел, она очень хорошенькая.

Джин снова идет в атаку – как раз тогда, когда Джорджо паркуется у входа в третий терминал, встав на аварийке.

– А в компании ничего не говорят? Их не беспокоит мельтешение этих красивых девушек? В мире зрелищ иногда себя ведут довольно легкомысленно… Они спокойны?

– Да. – Джорджо ей улыбается. – Мы с Терезой уже прошли проверку. Но, думаю, мы еще не скоро капитулируем, как вы. Мы уже четыре года вместе.

– Прости, но тогда почему ты не повел ее под венец?

– Ей бы это очень понравилось, но у нее были обязательства по работе, которыми она не могла пренебречь: она адвокат. Как-нибудь вечером мы поужинаем все вместе. Вы не против?

– Конечно, как только вернемся.