Две королевы - Джон Гай

Воспользовавшись услугами Киркалди в качестве посредника, Мария заключила соглашение с лордами. Босуэллу позволят уйти. Отпущенный на все четыре стороны, он, опасаясь преследования, тут же обратился в бегство вместе с горсткой сторонников. Королева возвращалась в Эдинбург — в обмен на достойное обращение.

Марию раздирали противоречивые чувства. Теперь она ненавидела Босуэлла за предательство в деле убийства Дарнли. Она снова оказалась слишком доверчивой. Это был ее недостаток еще с юного возраста. Выйдя замуж за Босуэлла, она не преодолела раскол среди знати, а только углубила его. Босуэлл оказался непорядочным, склонным к манипуляции человеком. Побуждаемый честолюбием и желанием взять верх над давними соперниками, он предал королеву, которой клялся в любви и верности. Мария также прикидывала свои шансы. Она знала, что если Босуэлл будет свободен, то он может продолжить борьбу. Он будет жить. Босуэлл, несмотря на все свои недостатки, оставался ее защитником. Она была рождена королевой и не собиралась отдавать трон без борьбы, особенно конгломерату ссорящихся между собой дворян.

Расставаясь с Босуэллом, Мария плакала. Она была беременна от него — после пребывания в Данбаре. Возможно, об этом факте было хорошо известно. О беременности королевы сообщили Сесилу в день битвы, так что в окружении Марии разговоры, вероятно, велись уже около недели. Возможно, ее нежелание позволить Босуэллу сражаться в поединке отчасти объяснялось тем, что он был отцом ее будущего ребенка.

Теперь пришла пора волноваться Босуэллу. Он колебался и протестовал, не зная, о чем Мария договорилась с лордами. Может быть, ему позволяют бежать только для того, чтобы поймать и убить, когда Мария этого не увидит? Он молил ее открыть ему правду. Гарантирована ли ему безопасность? Она ответила: «Да», — и протянула руку.

Босуэлл сжал ее руку, потом развернул лошадь и галопом помчался в Данбар; лорды пристально наблюдали за ним, но не пытались остановить. За Босуэллом последовали около десятка сторонников. Только когда они удалились почти на две мили и скрылись из виду, Мария повернулась к ждавшему ее Киркалди.

Рассказ о расставании Марии и Босуэлла принадлежит дю Кроку. Он составил отчет на следующий день, после разговора со свидетелями, и, вероятно, так, чтобы не противоречить заявлениям лордов, которые утверждали, что Мария страстно поцеловала Босуэлла на виду у двух армий, и они поклялись друг другу в верности. Затем Мария повернулась к Киркалди и сухо сказала: «Лэрд Гранжа, я вверяю себя Вам на условиях, которые Вы изложили мне от имени лордов». Он опустился на одно колено и поцеловал ее руку. Королева вскочила в седло и медленно спустилась с холма. В нескольких шагах позади за ней следовала верная Мария Сетон на своем пони.

Приблизившись к лордам, Мария гордо подняла голову. Дрери заказал цветной рисунок, иллюстрирующий эту сцену, и отправил его Сесилу. На нем Мария изображена в чужой одежде, полная решимости сохранить свое достоинство; солдаты по обе стороны от нее застыли неподвижно и с благоговением смотрят на нее, вероятно, начиная осознавать, что об этом они будут рассказывать детям и внукам.

Сначала Марию встретили с почтением, но затем чары рассеялись, и люди графа Атолла и лэрда Туллибардина стали выкрикивать: «На костер шлюху! На костер убийцу!» Эти оскорбления потрясли Марию. Она растерянно повернулась к лордам, но они отвели взгляды.

Честь и репутация Марии были втоптаны в грязь. Она уже не могла притворяться. Она ненавидела лордов за все унижения, которые была вынуждена переносить, и решила сделать все возможное, чтобы их уничтожить. Вновь обретя уверенность, она всю дорогу до Эдинбурга «говорила только о том, что повесит и распнет их». Кипя от возмущенная, Мария приказала позвать Линдси, назначенного соперника Босуэлла. Когда он подошел, королева подала ему руку и злобно прошипела: «Та самая рука, которую вы теперь держите, отрубит вам голову, можете в этом не сомневаться».

Угрозы Марии дорого ей обошлись. Она поступила вопреки своим намерениям, когда сошлась с лордами конфедерации в смертельной схватке. До Эдинбурга Мария добралась в восемь или девять вечера. Лорды выслали вперед гонца, и улицы были заполнены зеваками. Это было совсем не похоже на ее триумфальный въезд в город шесть лет назад, когда ее радостно приветствовали чиновники и «мавры» в желтой тафте. Тогда ее окружал ореол величия. Теперь она была «обезображена пылью и слезами».

Пропаганда лордов развернулась в полную силу. Когда Мария проезжала по улицам, толпа выкрикивала оскорбления. Ей предстояло пережить еще одно унижение — ее привезли не в Холирудский дворец, а в дом лорда-провоста напротив Маркет-Кросс. «В эту ночь», сообщал сэр Джеймс Мелвилл, основываясь на информации, предоставленной лордами, она написала Босуэллу, «называя его дорогим ее сердцу и обещая, что никогда не забудет и не покинет его». Она заверяла Босуэлла, что рассталась с ним только ради его безопасности, утешала и призывала быть осторожным. Мария отдала письмо гонцу и заплатила, чтобы тот доставил послание в Данбар. Гонец взял деньги, но отдал письмо лордам. История в высшей степени неправдоподобная — даже Мелвилл сомневался в ней, отмечая на полях: «Некоторые подозревают, что письмо фальшивое». Дрери рассказали ту же историю. Затем ему сообщили: «Королева поклялась, что не будет есть мяса [sic], пока снова не увидит Босуэлла». Отчасти это могло соответствовать действительности. Мария вполне могла отказаться от еды, узнав, что ее жестоко обманули. Лорды обещали уважительное отношение, но поместили ее под арест. Она скорее умерла бы, чем стерпела подобное оскорбление.

На следующий день, сообщал шпион Дрери, Мария подошла к окну и призвала на помощь народ. «Она подходила к означенному окну несколько раз в таком жалком состоянии, с распущенными волосами, с обнаженной и выставленной на обозрение грудью и всем телом выше пояса, так что ни один человек не мог смотреть на нее без жалости и сострадания». Увидев проходящего мимо Мейтланда, Мария заклинала его во имя любви к Богу прийти и поговорить с ней, однако он надвинул шляпу на глаза и сделал вид, что не слышит.

Мейтланд рассказал дю Кроку совсем другую историю. Мария высунулась из окна и потребовала объяснений, почему ее разлучили с Босуэллом, «с которым она надеялась жить и умереть вместе, с полного одобрения всего мира».

В процессе сложной интриги, длившейся три часа, Мейтланд пытался понять, как дю Крок отреагирует на помещение Марии в тюрьму или высылку за границу, чтобы затем лорды правили от имени принца Джеймса. Было заключено секретное соглашение. Дю Крок пообещал, что Франция останется в стороне, но только при условии неучастия Англии. Если Елизавета вмешается, то Карл IX будет вынужден открыто стать на сторону Марии.

Но дело в том, что, пока Мария оставалась королевой, ее поддерживало большинство подданных. Надежный хроникер, не нанятый лордами конфедерации, дает наиболее достоверное описание этого эпизода. Его версия гласит: когда Мария высунулась из окна и обратилась за помощью к народу, «горожане собрались в большом количестве и, увидев ее душевное состояние, прониклись к ней жалостью и состраданием. Увидев это, лорды пришли к ней с притворным сочувствием, почтительностью и прекрасными речами и сказали, что в их намерения никоим образом не входило держать ее взаперти». Это согласуется с другими независимыми источниками. Чтобы рассеять гигантскую толпу, лордам пришлось выступить с заявлением. Марии будет позволено вернуться в Холирудский дворец, где она сможет «делать все, что пожелает». Услышав это, Мария «успокоилась, и люди добровольно разошлись».