Две королевы - Джон Гай

Во-первых, Вы должны извиниться перед королем, королевой-матерью, нашим дядей и другими нашими друзьями за то, что о заключении нашего брака они узнали от других, а не получили от нас извещение о нашем намерении; извинение должно опираться главным образом на правдивую историю и рассказ о герцоге Оркнейском, о его поведении и действиях в отношении нас до того, как мы согласились взять его в мужья…

Начиная с юности, когда он наследовал титул сразу же после смерти отца, который был одним из первых лордов королевства и обладал превосходной репутацией по причине знатности и древности своего рода и высоких должностей, которые он занимал по праву наследства, когда королева, наша мать[48], была регентом нашего государства, он честно служил на благо нам с такой верностью и искренностью, что когда вскоре большинство дворян, почти все города, и следовательно, в некотором смысле все королевство подняло мятеж против ее власти под знаменем веры, он не колебался в своей верности нам.

После нашего возвращения в Шотландию он отдавал все свои силы укреплению нашей власти и подавлению дерзости мятежных подданных, населяющих графства к востоку от границы с Англией, и за короткое время добился их успокоения…

Но поскольку добродетель всегда вызывает зависть, а эта страна особенно склонна к раздорам, другим[49] не нравились его деяния. Они зашли так далеко в своих нелестных отзывах о нем и ложном истолковании его поступков, чтобы лишить его нашей благосклонности, что в конце концов — под предлогом, придуманным его недоброжелателями, для удовлетворения тех, кто не желал его возвышения, и дабы предотвратить продолжение противостояния, что могло бы навлечь беды на все королевство, — мы были вынуждены заключить его в тюрьму.

После побега… он направился во Францию и оставался там до тех пор, пока два года назад те самые люди, которые были источниками его несчастий, не забыли своего долга по отношению к нам, взявшись за оружие[50] и открыто выступив против нас.

В каковое время по нашему распоряжению он был призван домой и немедленно восстановлен в своей должности лейтенант-генерала. В его руках наша власть настолько укрепилась, что внезапно все бунтовщики были вынуждены бежать из королевства и оставаться в Англии, пока часть из них[51], проявив покорность и смирение, не примирилась с нами.

Тем не менее достойно упоминания, с какой ловкостью он [Босуэлл] ускользнул из рук тех, кто тогда держал нас в плену, и как внезапно благодаря его предусмотрительности не только мы были избавлены от тюрьмы[52], но также рассеяна вся банда заговорщиков, и мы восстановили свою власть. Да, мы должны признаться, что услуга, оказанная в то время, настолько ценна для нас, что мы ее никогда не забудем. С тех пор он действовал с таким старанием во всем, что касается нас, что мы не могли желать большей верности и подобающего поведения, чем всегда находили в нем.

В последнее время, после смерти короля, нашего супруга, когда его честолюбие стало расти, мы нашли его действия несколько странными. Вследствие того, что наши отношения зашли так далеко, что мы должны истолковывать все в его пользу, тем не менее мы были в высшей степени оскорблены. Во-первых, его предположением, что мы не можем в должной мере вознаградить его за службу, если не отдадим себя ему [посредством брака]. Во-вторых, его махинациями и тайными интригами, а в конечном счете прямыми попытками силой подчинить нас своей власти, из страха, что он не добьется своей цели.

Его поведение в этом деле может служит примером, как искусно люди, поставив перед собой великую цель, умеют скрывать свои планы, пока не осуществят задуманного. Мы полагали, что его верность нам и готовность выполнить все наши распоряжения происходят лишь из признания долга как нашего подданного по рождению, без всякого тайного умысла. Это подвигло нас думать о нем лучше, считая, что таково должно быть наше отношение к дворянину, пожелавшему служить нам, и не предполагая, что это поощрит его или придаст смелости искать исключительных милостей из наших рук.

Тем временем он продолжал тайно общаться с лордами, чтобы сделать их своими друзьями и добиться их согласия на осуществление его намерений. И он своими методами добился того, что, прежде чем мы узнали об этом и прежде чем все наши сословия собрались в парламенте, он получил их собственноручные подписи под документом, в котором они не только выражали согласие на наш брак с ним, но также обязались поддерживать его всеми средствами и быть врагами всякого, кто попытается воспрепятствовать ему. Этот бонд он заключил, дав им понять, что заручился нашим согласием.

Получив означенный договор, он начал постепенно раскрывать свои намерения в отношении нас и проверять, можно ли смиренным прошением добиться нашего расположения. Но обнаружив, что наш ответ не соответствует его желанию и рассмотрев все резоны, которые обычно используют люди, чтобы принять решение в подобных делах… он решил не упускать счастливого случая.