Чувство льда - Александра Маринина

– Значит, вы уже все знаете? – спросил он,оглядываясь в поисках более удобного сиденья. Заметил стул, стоящий возле окна,пододвинул его поближе к дивану и уселся.

– Ну конечно, – Тамара Леонидовна понизилаголос. – Люба мне ничего не говорит, но я сегодня разговаривала сСашенькой, я сама ему позвонила, потому что удивилась, что уже полдня прошло, аон меня не поздравил с праздником. Сегодня же праздник, Восьмое марта, ондолжен был меня поздравить! А он все не звонит и не звонит… Вот я и позвонила,хотела ему выговор сделать. Оказалось, что он сидит у Андрюши. Он мне всерассказал. Бедный мальчик!

– Кто? – на всякий случай уточнил Антон.

– Ну конечно же, Андрюша! Он так любил этунеобразованную дурочку… Впрочем, нет, наш Андрюша не мог ее любить, онасовершенно ему не подходила, она не из нашего круга… Впрочем, не знаю… У меняиногда мысли путаются. Теперь жизнь стала такая непонятная, не то что прежде. Вбылые годы я всегда могла точно сказать, кто кого любит и кто кого разлюбил, атеперь… Теперь люди живут как-то по-другому, и чувства стали другими, и мысли. Вотпро вас я знаю, что вы влюблены в нашу Наночку. Ведь так?

Антон опешил. Откуда она узнала? Никто в издательстве обэтом не знает, никто не мог сказать Тамаре Леонидовне.

– Почему вы так решили? – осторожнопоинтересовался он.

– Я старая, – тонко улыбнулась она, – я многов жизни повидала. И я видела, как вы на нее смотрите. Мне этого более чемдостаточно. Я даже не спрашиваю у вас, права я или нет. Я знаю, что неошибаюсь. И Любка его любила, я видела, – бросила она загадочнуюфразу. – Впрочем, это неважно.

«Моего отца, – подумал Антон. – Она говорит оЛюбови Григорьевне и моем папе. Значит, я тоже не ошибся».

– Ну, деточка? Так какие у вас вопросы?

Антон для порядка стал спрашивать о минувшем вечере, всебольше убеждаясь, что Тамара Леонидовна вполне сохранна. Возможно, у нее и естькакое-то душевное заболевание, но на интеллекте и памяти оно не сказалось. Воттолько свою дочь она почему-то не узнает, но, наверное, это и есть проявлениетой самой болезни.

Старая актриса оказалась куда более наблюдательной, чемЛюбовь Григорьевна, и во всем, что она говорила, Антон чувствовал неподдельныйинтерес к людям. Этого интереса у младшей Филановской не было, оттого она изамечала так мало. Она просто не видела окружающих, они были ей не нужны.

– О, у этой девочки так горели глаза – я думала, онавсе здание подожжет своим взглядом! Я спросила Наночку, кто это такая,оказалось, что это какая-то новая девочка, ее только-только приняли на службу.Вы подумайте, только-только приняли – и она уже успела влюбиться в Сашеньку! Дакак! Стоило ему заговорить с какой-нибудь дамой, у этой девочки прямо пламя изглаз вырывалось. Не глаза, а настоящий огнемет, – с удовольствиемповествовала Тамара Леонидовна.

Антон понял, что речь идет о Марине Савицкой. Странно.Обычно бывшие любовницы директора, придя на работу в издательство, ведут себянесколько иначе. Надо будет обратить на это внимание Олега Баринова. Кромебратьев Филановских, появляются еще двое потенциальных подозреваемых: ЕленаФилановская и Марина Савицкая.

– Потом я ее видела со Стасиком Янкевичем, –продолжала Тамара Леонидовна, – они о чем-то разговаривали, и так мирновсе было, так мило, он, по-моему, за ней ухаживал даже, а потом что-тослучилось.

– Что именно?

– Что-то страшное, – она выразительно округлила глаза. –Эта милая девочка изменилась в лице и куда-то убежала. А через некоторое времяя снова их увидела, только с ними еще был Степа. Девочка была вся заплаканная,глаза опухшие.

– Вы ничего не путаете?

– Да ну что вы, деточка! Что я, Стасика не знаю? Это жеон редактировал Андрюшину книжку. Он столько раз приезжал к нам на дачу, они сАндрюшей все сидели, что-то обсуждали. И Степу я хорошо знаю, он во всемиздательстве единственный, кто умеет танцевать танго. Уж его-то я ни с кем неперепутаю. У него прекрасная танцевальная осанка, он так прямо держит спинку –просто загляденье!

Это было правдой. Антон знал, что Степан Горшков много летзанимался бальными танцами и даже завоевывал какие-то призы на первенствахстраны. Пусть Баринов порасспрашивает всех троих, что у них там случилосьтакого «страшного». Ну вот, теперь можно и к главному перейти.

– А Колосова вы в клубе не видели?

Антон точно знал, что инженера на вечеринке не было. Когдаему передали приглашение, Дмитрий Сергеевич смущенно пояснил, что у негобольная дочь и жена ни за что не оставит ее одну, а ему самому веселиться втакой ситуации неловко, да и неправильно, лучше он дома побудет. Но интересно,как отреагирует на его имя Тамара Леонидовна.

– Колосов? – тщательно подрисованные брови старойактрисы дрогнули, обозначая движение вверх, но так и остались на месте. –Я, кажется, такого не знаю. Впрочем, может быть, у вас есть фотография?Возможно, я помню его в лицо.

– Фотографии, к сожалению, нет. Но вы должны его знать,Александр Владимирович, ваш внук, недавно взял его на работу и сказал, что онис братом познакомились с Колосовым, когда им было примерно по двенадцать лет.

– Ну, деточка, мало ли с какими мальчиками дружили моивнуки, неужто я всех должна знать? Наверное, в школе вместе учились или вспортивной секции занимались, или во дворе бегали, а может быть, на даче.

– Да нет, Тамара Леонидовна, не могли они вместеучиться, Колосову было лет двадцать пять, когда мальчики с ним познакомились.Дмитрий Колосов. Ну? Не припоминаете? Красивый, смуглокожий, темноглазый.

Лицо Тамары Леонидовны внезапно просветлело.

– Вы сказали – Дмитрий? Такой красивый брюнет? Бог мой,так это же, наверное, Митя! Ну конечно, это Митенька. И мальчикам тогда былокак раз лет двенадцать. Или одиннадцать… Или тринадцать… Погодите-ка, это былото лето, когда Григорию Васильевичу, моему покойному мужу, исполнилосьсемьдесят пять лет. Он девятьсот шестого года рождения, значит, это было… этобыло… – она нахмурилась и посмотрела в потолок, – ну правильно, ввосемьдесят первом году. Значит, мальчикам было по двенадцать. У моего мужадень рождения в июле, и вся театральная общественность отмечала эту дату.Григория Васильевича уже не было в живых к тому времени, но его вклад вискусство театральной режиссуры неоценим… Впрочем, я отвлекаюсь. Ох, какойюбилейный вечер устроили в нашем театре! Вы не представляете! Сколько былоцветов, правительственных телеграмм, какие актеры приехали! К юбилеювосстановили старый спектакль, одну из самых удачных постановок ГригорияВасильевича, я играла главную роль, как и прежде, и вы знаете, деточка, мненикогда не удавалось сыграть ее с таким блеском, как в тот вечер. Словно самГригорий Васильевич стоял за кулисами и помогал мне. Я еще долго была подвпечатлением… Да, так о чем я?

– Колосов, – напомнил Антон. – Митя.