Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

— …

— Удачи, мой друг, и ни о чём не жалей. А мне пора окунуться в удовольствие, ни в чём себе не отказывая.

Антон Арсеньевич подмигнул приятелю, и без дальнейшего трагизма, с улыбкой на лице, отправился отплясывать со своей подругой. За весь оставшийся вечер Крутой больше ни с кем не общался, только иногда вежливо отвечая на вопросы.

Последние гости разъехались полчаса назад. Второй этаж. Кровать. Два одиноких тела сплетены в обоюдном желании. Ольга целует Владиславу шею. Это их первый раз.

Ничего этого не было, если бы Крутой вдруг не предложил ей остаться. Ничего этого не было, если бы он деликатно не налил ей вина. Ничего этого не было, если бы Ольга не захотела, ведь этот мужчина — человек чести. Эти его умные глаза, эта его ненавязчивая манера… просто взяли, да сокрушили барьер.

Теперь она извивается под ним. Ей давно не было так хорошо. Она уже забыла, какого это, быть просто желанной женщиной. Как приятно быть нужным человеком. Снова почувствовать себя красивой, ещё не такой старой брюзгой, а вполне себе притягательной особой. Как приятно забыть на время свои обязанности и одну и ту же житейскую ловушку.

Ольга сверху. Она доминирует. Берёт весь физический труд на себя. Сексуальное равноправие заводит её ещё сильнее, и чем больше она занимается любовью с этим мужчиной, тем чувства плоти обостряются. Незаметно приближается общий оргазм, крики, горячее дыхание. Ватная голова с ватными мыслями нежно опускаются. Сегодня и вправду волшебный вечер.

Владислав нажимает на сенсорную кнопку сбоку дивана. С потолка слышится тихое жужжание. Это заработала встроенная вытяжка. Крутой закуривает, вглядываясь в прорези, затягивающие дым.

— Ты никогда не думала о бессмертии? — Спросил он любовницу.

— Думала. Правда это было так давно, когда ещё само бессмертие было ни к чему.

— А сейчас?

— А сейчас не до этого как-то. Сколько не думай о бессмертии, а всё равно умрёшь неизвестно когда, да ещё и внезапно, но если тебя интересует моё мнение, то я верю в бессмертие нашей энергии.

— Ты про перерождение? Я хотел узнать, ты бы смогла жить в своём теле, со своими воспоминаниями и опытом настолько долго, что это уже называлось бы вечностью?

— Думаю, нет. И хоть на своём смертном одре я бы жаждала исцеления и продолжения, но это была бы просто прихоть организма. Я думаю, каждый человек понимает ловушку такого положения. Рано или поздно одно состояние наскучивает. Радости превращаются в издевательство, а издевательства становятся обыденностью. Человек должен жить ровно столько, сколько ему суждено природой. А потом, это уже не утверждение, а моя надежда, человек отдаст свою энергию планете, которая перераспределит её куда-то ещё. И человек без прошлого опыта будет постигать опыт бескрайний.

— Какая ты умная и прекрасная женщина.

— Да ладно тебе, не первая и не последняя. Мысль-то не новая. Вопрос можно?

— Буду только рад.

— Мне вот интересно, на твоей алькове побывало наверно очень много красивых девушек. Неужели, такая как я, может понравиться тебе?

— Брось, это далеко не так. Я по натуре очень одинокий человек. Не буду от тебя скрывать, здесь бывало не так мало эскортниц, но покупная любовь никогда не может дать таких же ощущений, как любовь с человеком, который совершает постоянный круговорот между «взять» и «отдать». А ты, моя дорогая, прекрасная женщина, очень красивая. Не вздумай со мной спорить. Когда занимаешься любовью с проституткой, то ты только берешь, без какой-либо отдачи. После предоплаты вся химия превращается в обычную похоть, но с тобой я чувствую себя… равнозначно, что ли? Твой оргазм мне был превыше оргазма собственного. Хотелось дать тебе намного больше, а ещё сказать много всего.

— Ладя, твоё тело сказало намного больше. Спасибо тебе. — Ольга нежно поцеловала его в щечку. — Уже поздно, мне пора ехать домой, а то Тимур будет беспокоиться, если он уже не мечется в панике.

— Да брось, он же взрослый парень. Напиши СМС и…

— Он большой ребёнок, и ты знаешь это. Не хватало нам, чтобы у него ещё случился нервный срыв, из-за которого снова перестанет надолго писать.

— Спорить с тобой не буду, но знай, я был бы очень рад, если б ты осталась.

— Я знаю, милый, а теперь будь добр, вызови такси.

Ольга с ловкостью кошки встала с кровати. Быстро оделась. Продюсер, не поднимаясь, заказал машину, только потом неспешно начав одеваться под пристальным взглядом Золотовой.

— А ты сам как считаешь? — Спросила она.

— М?

— По поводу бессмертия. Я так понимаю, тебя беспокоит этот вопрос.

— Да как тебе сказать… я не то, чтобы обеспокоен домыслами. Тут один мой старый приятель приходил.

— Понтыненко?

— Да. Ты его знаешь?

— Ну, он личность известная. Всё-таки в моей молодости он часто мелькал по телику.

— Да, верно. Он поделился со мной одной информацией, сама знаешь, этот слушок об «омоложении» элитной кучки.

— Так. Стоп, Ладя. Не рассказывай мне, лучше спать буду. Ты сам знаешь не понаслышке, что везде уши. Я ничего не слышала.

— Но ведь… — Тут телефон Владислава завибрировал. — Твоя машина пришла.

— Вот и отлично. Спасибо за вечер и вкусное вино, ты просто прелесть. До скорого, можешь не провожать. — Ольга быстро обняла Крутого, раздались клацанья её лакированных туфель. Дверь аккуратно щелкнула, тихий звук мотора спешно отдалялся от дома Владислава, оставляя продюсера со своими мыслями в ночной тишине.

Машина такси остановилась на улице Рязенская. Достаточно старый спальный район. От ближайшего метрополитена Вахтубина до центра можно добраться без пересадки за четверть часа. Новых домов здесь не строят, куда там, и так весь клочок земли заставлен бетонными коробками, чья высота колеблется от десяти до двадцати метров. Следовательно, приезжих здесь мало. Местные жители — коренные доходяги и те, кому досталась квартира от умершего родственника.

Вот и Золотовы получили квартиру по наследству. У Ольгиного покойного мужа Лёши здесь жила когда-то бабушка, которая умерла достаточно молодой. Ей только исполнилось семьдесят.

Лёша был единственным любимым внучком, да в придачу тогда уже как несколько лет на свет появился долгожданный сын, которого назвали Тимуром. Пожилая порядочная женщина, скрывавшая от родных своё серьёзное заболевание, предусмотрительно переписала своё имущество этой семье. А когда Тимуру исполнилось шесть лет, то и сам его отец покинул бренный мир, взвалив все заботы о сыне на хрупкие плечи Оли.

Оля и Тимур жили всегда вдвоём. Отца Тимура она никогда не упоминала, так как Алексей ушел из жизни через [ЦЕНЗУРА]. Редкие люди знали постыдный поступок Олиного мужа, которого она честно