Друидка - Делони Ворон

После разговора с владыкой Атон, убитый горем, словно в тумане, добрался до деревни Кеунс. Когда он шёл по улице, среди домов и удивлённых жителей, он чувствовал лишь неутолимую печаль и жжение в груди, которое напоминало ему о содеянном. Когда он вошёл в трактир, в конюшне которого его дожидался Пепел, хозяин с трудом узнал в нём прежнего постояльца. Оборванные клочки одежды, что висели на исхудавшем теле, множество ожогов, которые не до конца сошли, а вместо коротких черных волос — лысый череп. Вещей, с которыми Атон уходил из этого трактира, с ним тоже не было: меч, который ему даровала владычица Вэра, щит от владыки Бурангула, кинжал владыки Элбана, верный арбалет, и другие мелочи, что были в его мешке — всё сгорело в туннеле перехода, не оставив от себя даже следов.

Когда Юст с трудом признал в обожжённом оборванце гостя из столицы, то впал в невыразимый ужас. Приказав официантке сбегать за лекарем, сам он помог гостю добраться до одной из пустующих комнат, где Атон и проспал два дня. Всё то время, пока он спал, ему снились кошмары, отчего он каждый раз вскакивал в поту и чувствовал, как разбитое горем сердце с новой силой начинает давить ему на грудь. В те короткие часы, когда капитан бодрствовал, он пил. Трактирщик пытался выспросить, что с ним такое случилось, но Атон лишь мрачно смотрел куда-то в пустоту и машинально подносил к губам кружку с выпивкой. В конце второго дня, когда некогда статный гвардеец и довольно привлекательный мужчина стал походить на обычную пьянь, которой полным-полно во всех городах и деревнях, он забрал своего коня из конюшни и, не сказав ничего, просто поехал обратно.

Куда он ехал, зачем и почему, Атон не знал. Он просто сидел на спине у своего скакуна, который, словно точно знал, куда нужно хозяину, нёс его обратно в столицу. За всю дорогу Стрэйб ни разу не прикоснулся к еде, которую ему дал добродушный хозяин. Лишь фляга с самогоном, которая тоже была подарена заботливым Юстом, быстро пустела. Всё то время, пока Пепел нёс своего убитого горем хозяина обратно в Тревинор, гвардеец пребывал где-то внутри воспоминаний, копаясь в своих мыслях, терзая свои разум и душу. Все три дня, что капитан был в пути, он думал об Авиве, о том, как убил её. Он рычал в бессильной злобе, когда перед глазами возникал её образ, он царапал голый череп, когда в воспоминаниях слышал её голос, он плакал, как младенец, когда вспоминал её смех и улыбку.

Когда показались внешние стены столицы, Атон не испытал никаких чувств. Он был пустым, бездушным сосудом — мрачной тенью себя прежнего. Раньше бы Стрэйб въехал в столицу с высоко поднятой головой и широкой улыбкой, но то было раньше, в те давние времена, когда он был ещё жив, а изнутри его не разъедала печаль. Сейчас же, проезжая по улицам родного города, капитан королевской гвардии смотрел в землю и никак не реагировал на оклики людей, которые попадали под копыта его коня. Атон ничего уже не хотел в этой жизни, всё ему стало безразлично, а мир сделался серым. Он просто ехал туда, куда шёл его конь, и неважно — в замок или в канаву.

Первый раз, когда Атон среагировал хоть на что-то, а точнее — кого-то, был тот момент, когда к нему подъехал один из патрульных, что смотрели за порядком в городе, и жёстко его встряхнул, приводя в чувство.

— Эй, глухой, — грубо обратился он к гвардейцу. — Ты что, ещё и слепой вдобавок? Не видишь, куда…

Стражник прикусил язык, не успев договорить. Когда Стрэйб поднял голову и пустыми глазами посмотрел на хранителя порядка, солдату понадобилась всего пара секунд, чтобы узнать в измученном человеке капитана королевской гвардии.

— Сир Стрэйб, — сдавлено выговорил солдат и выпрямился в седле. — Простите, я вас не узнал. У вас такой вид, что…

— Угу, — едва разборчиво буркнул Атон и повёл коня дальше, оставив стражника в полном недоумении.

Второй раз капитан вернулся из прострации в мир живых у ворот внутренних стен, что отделяли город от дворца. Кто-то со стен очень настойчиво его звал, и кажется, угрожал выпустить в него пару стрел, чтобы уши прочистить, но Атон хранил молчание. Лишь когда он наконец поднял голову и посмотрел в глаза стражнику на стене, тот опять же, пусть и с трудом, но узнал капитана гвардии. Ворота заскрипели, послышались взволнованные голоса за стеной. Когда Атон въехал во внутренний двор, его со всех сторон обступили люди в доспехах. Кто-то смотрел на гвардейца со страхом, кто-то — с сочувствием, а некоторые и с отвращением. Когда Стрэйб оказался на земле, точнее сказать — его спустили двое крепких мужчин, из дворца по лестницам стремительно в его сторону направился дворецкий, одетый в потускневшую голубую ливрею с золотой строчкой и гербом на правой стороне груди.

Дворецкий, оказавшись в паре шагов от подобия капитана гвардии, попытался выглядеть максимально чопорно, но в уголках глаз всё же читалось презрение.

— Сир Стрэйб, — сухо обратился он к капитану. — Не буду скрывать, что вашего возвращения мы… уже не ожидали. Но судя по вашему виду, вы побывали… в затруднительной ситуации.

— Угу, — буркнул капитан, едва в силах стоять на ногах.

— Король Балдер просил немедля доложить ему о вашем возвращении, если таковое произойдёт, и в самое короткое время отвести вас к нему.

В этот раз Стрэйб не ответил, а просто кивнул. Когда дворецкий вёл пошатывающегося капитана во дворец, до Атона наконец дошёл смысл сказанного. “Балдер стал королём? Вот те раз”. Лакей, вместо того, чтобы отвести явно измученного капитана к лекарю, ну или хотя бы в комнату, где он мог бы отдохнуть, повёл его сразу наверх, в покои бывшего принца. Стрэйб с трудом поднимался по лестнице. Плохо слушающиеся ноги и полная отстранённость от происходящего заставляли капитана запинаться и падать через каждые пару шагов. Дворецкий видел, сколь беспомощен Атон, но помогать ему не спешил, лишь сверлил его презрительным взглядом и степенно ожидал, когда гвардеец поднимется, чтобы идти дальше.

С трудом добравшись до второго этажа и пройдя с десяток шагов до двери, возле которой дежурили аж пятеро стражников, которые с недоверием поглядывали на лысого оборванца, дворецкий попросил капитана подождать снаружи, а сам, после нескольких ударов костяшками пальцев по двери и разрешения войти, проскользнул внутрь.