Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

ненавидеть за то, что я сделал. За что, за что ты со мной так? — последние слова он выкрикнул с нескрываемым раздражением. — Почему ты так добра ко мне? Я изменил тебе!

— Я не верю! Ты не мог. Давай забудем, — настаивала Рената, гладя его по чёрным жёстким волосам. — Сделаем вид, что ничего не было. Я справлюсь. Я никогда от тебя не отвернусь. Скажи честно, ты правда изменил? Ты не мог…

— Рената, какая разница, если я женюсь на ней, — резко перебил юноша, устремив на неё пронзительный взгляд, полный отчаяния, — свадьба через три месяца.

На лице девушки застыл ужас. Она отпрянула от Дениса и, громко всхлипывая, принялась быстро вытирать запястьями бегущие по щекам слёзы.

— Прости меня, Рената, — тяжело вздохнул юноша, — я последняя скотина.

— Это да, — протянула она и шмыгнула носом, — самая настоящая скотина.

Она собиралась уйти, но Денис схватил её за руку.

— Пусти!

— Я не договорил, Рената.

— Я не хочу тебя слушать.

— Мне всё равно, — он сдавил её так крепко, что девушка не в силах была оказывать сопротивление. Через полминуты она перестала брыкаться, тогда Денис ослабил хватку и продолжил: — Прости меня. Больше всего я боялся, что всё закончится именно так. Клянусь, я очень за тебя беспокоился.

— Не верю.

— У меня были серьёзные намерения.

— Не верю!

— Через месяц ты должна была стать моей женой.

Рената вздрогнула, подняла на него глаза, полные слёз, и тут же потупилась; густые непослушные волосы закрыли её лицо.

— Решение женить меня на Ангарской принял отец. Доложил вчера утром. Именно вчера я собирался подарить тебе кольцо. Но слегка опоздал.

Денис горько усмехнулся, сунул руку в карман и достал изящное золотое кольцо с маленьким фиолетовым камнем.

— Это аметист, — сказал он, — я помню о твоей преданности фиолетовым вещам.

— Красивое было колечко, — буркнула Рената, стараясь перестать плакать, — жаль, что теперь оно достанется Ане.

— Не достанется, — отрезал Денис, — у неё будет другое. Более дорогое, изысканное, безвкусное, вульгарное, с кучей ненужных драгоценных камней и гравировкой, всё как она любит. Пусть радуется своей обручальной дешёвке весом с килограмм.

Рената улыбнулась, подняв на юношу влажные от слёз глаза. Денис, обрадованный её реакцией, смело продолжил:

— Это твоё кольцо, Рената. И только твоё. Дай руку, — он взял смущённую девушку за запястье, сжал её ладонь в своей, нежно погладил и аккуратно надел ей на палец символ своей задохнувшейся в грязи любви. — Оно будет тебе напоминанием о том, что когда-то один человек по имени Денис пытался сделать тебя счастливой.

— А не должна ли я швырнуть его тебе в лицо? — неожиданно грубо сказала Рената. — Как напоминание о том, что нельзя уродовать человеческие души.

Денис недоуменно, почти с упрёком взглянул на девушку. Лицо её резко переменилось, каждая слезинка была пропитана ядовитой ненавистью к нему. Она развернулась и побрела прочь, дрожа от слёз и сжимая руку с кольцом так, словно у неё было сломано запястье. Быть преданным очень тяжело, но ещё тяжелее — напоминать себе об этом каждый день. Ведь кольцо девушка оставила себе и сделала это уж точно не по своему желанию.

***

Возвращаться домой совсем не хотелось. Дорогая мебель, дешёвые мамины нравы, запрет на личное мнение, бесконечные наставления нравственного тирана-отца. Вот сейчас он скажет:

— Ты поздно. У тебя десять минут, чтобы переодеться. Через час мы встречаемся с Ангарскими. Нужно обсудить некоторые детали.

Денис молча кивнул.

— Ты уже говорил с Аней? — спросил Дамир. Юноша снова кивнул. — А Ренате сказал?

Денис отвёл взгляд и склонил голову.

— Что вы хотите услышать в ответ? Для чего вы всё это делаете? — прямо спросил он. Дамир нервно выдохнул и жестом пригласил сына сесть напротив.

— Денис, в твои годы я тоже не хотел жениться. Меня женили. Сейчас это явление редкое, но моя семья слишком чтила традиции, так что выбора мне не оставили. Лишь годы спустя я познал счастье брака по любви с твоей мамой. Но ты свой выбор ещё не сделал. Скажи честно, ты готов?

Денис поднял на отца глаза и смутился:

— Разве выбор есть?

— Конечно, есть! — испуганно закричал Дамир. — Ты что, в самом деле надумал жениться? Ты Аню любишь?

— Нет, — боязливо прошептал Денис.

— Тогда зачем?

— Что значит «зачем»? Вы же сами…

— Идиот! Жизнь-то твоя. Ты думаешь, я изверг? Тиран?

— Я не понимаю, отец, — Денис едва сдерживал слёзы стыда. — Я не хотел быть эгоистом. Ведь вы не будете рады нашей с Ренатой свадьбе.

— Зря! Надо быть эгоистом. Надо самому выбирать!

— Что я должен сделать для вас? — всхлипнул Денис.

— «Для вас»? — разгневался папа. — Жить счастливо и самостоятельно. Подойди.

Юноша встал с дивана и приблизился к отцу. Дамир привстал и протянул ладони, Денис нагнулся и обнял его, затем сел рядом. Хассан-старший утёр слезу и похлопал сына по плечу:

— Я не изверг. Я, помню, после первого брака пообещал себе: мои дети вырастут людьми свободными, они сами примут решение, с кем и как им жить. Но я не хотел забывать и про нравственность. Все эти разговоры, дисциплина, отказ от примитивных искушений — всё это было на благо вам, а не во вред. Я надеялся, что воспитал в вас волю, но сам не заметил, как все эти годы воспитывал волю в себе. А ваше слепое подчинение лишь укрепляло её. И я прошу за это прощения. Мне важно, чтобы сейчас, когда ты уже взрослый, ты принимал решения сам. Что ты выбираешь: беспрекословно подчиняться моей воле, выбрав брак с Анной, либо пойти по собственному пути? Если ты будешь настойчив в выборе, я не смогу тебе перечить. Я наконец-то буду горд за тебя, мой сын. Но важно уметь не только проявлять свою позицию, но и уметь держать ответ, быть последовательным. Рената или Анна? Ты для себя твёрдо решил?

Денис сидел весь бледный. Хассан-старший ждал ответа, но юноша и не знал теперь, каким было правильное решение. Сказал бы отец ему эти слова днём ранее, он не успел бы совершить самую горькую ошибку в жизни. Но дело было сделано. Денис опоздал.

— Я не вернусь к Ренате, папа, — безутешно вымолвил он. — Боюсь, нашим отношениям с Кравченко пришёл конец.

Дамир бросил на сына странный взгляд, посмаковал последние сказанные им слова и, насладившись их значением, облегчённо выдохнул:

— Конец! Вот и прекрасно. Давно пора.

— Вот видите! — выпалил Денис. — Как я могу, зная, что вы их ненавидите, поступить по-другому?

— Ты опять! — Дамир испепелил взглядом непонятливого сына. — При чём здесь моя ненависть? Что бы я ни говорил,