Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

— Браво! Бра-во!.. Гоша, это бесподобно! Такое сочетание отточенного поэтического мастерства и светлой грусти... Скорее заканчивайте поэму! У меня есть в Синетополе знакомый редактор журнала «Приморская муза», я вас порекомендую. Я уверена, что он вцепится в ваше произведение двумя руками!

— Я... это... было бы такое... это самое... счастье... — Гоша, кряхтя и трогая спину, стал выбираться из ниши. Элеонора деликатно помогала ему.

— Я убеждена, что редактор будет в восторге. Не говоря уже о читателях!..

— Это прямо... бальзам на поясницу... да... А далеко ли это самое... круглый грот?..

— Гоша, совершенно рядом! Мы как раз в нем! Смотрите — круглое помещение!

— Это... да... Но тогда... Как бы это самое... усмотреть «Эр» в зеркале...

— Гоша! Разве не ясно? «Эр» — это романтика! В зеркале наших душ. И окольцованная окружностью этого таинственного помещения, где мы оба прикоснулись к истинной поэзии...

— Это самое... наверно, да... А где же тут может быть сокровище? — Гоша деловито завертел косматой головой.

— Где угодно! В любом углублении... Хотя бы в этой нише, где вы стояли! Возможно, это перст судьбы!..

— Вы это... так думаете?

— Я уверена! Смотрите, здесь искусственная кладка!

В самом деле, среди природного камня заметны были сложенные и скрепленные известкой ракушечные бруски.

— Ох... я это... волнуюсь...

— Прочь сомнения! — Элеонора подняла каменный обломок и несколько раз ударила им по кладке.

Она была крепкая женщина. А ракушечная етенка оказалась непрочной. Бруски упали внутрь, в пустоту. Элеонора и Гоша лихорадочно повыкидывали их из ниши...

— О... — сказала мадам Элеонора.

— Ай... — сказал Гоша и вцепился в бороду.

В открывшемся углублении светился в лучах фонариков чистый желтый череп.

Элеонора и гном переглянулись. Мадам осторожно потянула к черепу руку...

Ника, Максим и Владик шеренгой шли по аллее. Ника — посредине.

— А вам сильно попадет, когда узнают, что вы взяли меня на яхту? — нерешительно спрашивала Ника.

— Я думаю, средне, — рассудил Максим. — В конце концов, не повесят же на рее. Хотя бы потому, что реев на «Кречете» нет. И тебя за борт не выкинут.

— Я думаю, что, может быть, совсем не попадет, — сказал Владик. — Андрюшка не раз меня выручал из переделок.

— Какой Андрюшка?

— Мой волшебный друг. Он сейчас на яхте...

— Может, и правда во всем этом есть волшебство... — неуверенно, словно про себя, сказала Ника. — Может, действует билет?

— Какой билет? — разом спросили мальчишки.

— Недавно один мальчик подарил мне автобусный билет. Сказал, что счастливый. Вот... — Ника из кармашка достала вчерашний подарок.

— Точно, счастливый, — подтвердил Владик. — Вон какой удачный номер!

— А вдруг он и нам поможет заодно? — высказал неуверенное предположение Максим.

— А вам какая помощь нужна? — тут же заинтересовалась Ника, хотя глаза у нее все еще были сырые.

Владик замялся:

— Вообще-то это секрет...

— Какой теперь секрет от Ники? — возразил Максим. — Мы теперь одной веревочкой связаны...

Мадам Элеонора храбро взяла череп. Он что-то сжимал в ровных, растянутых в белую жизнерадостную улыбку зубах.

— Я так и думала. Пластмассовый. Такие делают для осенних карнавалов. Внутри зажигают свечки... О, смотрите-ка! Бриллиант!

— Где бриллиант? — оживился приунывший было Гоша.

— Вот, в зубах, конфета. Называется «Бриллиант». И реклама на обертке: «Конфеты «Бриллиант» — лучшее сокровище для вас и ваших детей»... Смотрите, конфета настоящая, без обмана. Хотите?

— Это самое... благодарю вас, — понуро сказал Гоша.

Мадам Элеонора принялась с удовольствием жевать конфету.

— Кто-то славно пошутил... Конечно, вот и надпись на фантике: «Привет от Васи». Очень мило... Не огорчайтесь, Гоша. Сокровища нет, но романтика осталась! Мы будем вспоминать это приключение до конца дней.

— Это самое... да... Только жаль, что не куплю шхуну...

— Гоша! Истинное сокровище — ваш поэтический талант! А шхуна... Вы напечатаете поэму, получите деньги...

— Ох, да ведь поэтам... платят... это самое... совсем крохи...

— Не забывайте про премию «Золотой якорь»!.. И кроме того, вы напишете еще десять замечательных поэм!

Гоша заскреб под вязаным колпаком кудлатое темя...

На яхте в это время шли ремонтные работы. Правые ванты и бакштаг были убраны. Капитан, Жора и Макарони возились с креплениями вант-путенсов. Охохито пришивал к шкаторине стакселя оторвавшиеся карабины.

Паганель, укрывшись в крохотном санузле, делал вид, что тужится на унитазе, и вполголоса вещал в телефон:

— Шеф... Шеф... Они отправились на поиски. К сожалению, не могу сопровождать, чтобы не нарушить конспирацию... до связи...

Над «Кречетом» кружились чайки. Гавань жила пестрой корабельной жизнью. Капитан Ставридкин поглядел на чаек и сказал:

— Интересно, где сейчас гуляют наши юнги?

— Клянусь дедушкой, они не скучают...

Ребята в это время объясняли Нике суть дела.

— Понимаешь, приметы очень расплывчатые. Приходится больше полагаться на интуицию, — говорил Максим.

— И на везение... — подсказал Владик. — Здесь где-нибудь есть старинные подземелья? Только не обшаренные туристами, а глухие. Про которые мало кто знает...

— Конечно, есть!

— А можно туда попасть? — поторопил события Максим.

— Думаете, попали — и сразу клад?

— У нас же счастливый билет, — напомнил Владик.

— Ну... идем!.. Заодно искупаемся...

Это место было не для туристов, не для курортников и любителей пляжного загорания. По едва заметным среди обрывистых скал тропинкам Ника и мальчики спустились к воде, на узкую галечную полосу.

— Поплаваем? — предложила Ника. Кажется, ее печаль поубавилась, глаза поблескивали вполне задорно.

— А подземелье? — напомнил Владик.

— А одно с другим связано.

Они скинули одежду, подошли к самой воде.

— Здесь дно каменистое, осторожнее, — предупредила Ника. И взяла ребят за руки. Так, втроем, они вошли в воду по пояс, потом нырнули, поплыли.

...Морская вода смывает горечи и печали. По крайней мере на какое-то время. Мальчишки и Ника порезвились, поплавали друг около друга, побрызгались. Затем опять взялись за руки и нырнули в зеленую глубину.