Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

— Хорошо это... когда на судне кто-то живой, с лапами, с хвостом... У нас на клипере, при капитане Аполлоне Филиппыче Гущине-Безбородько, был это самое... пудель. Звали его это... Бимс! Всех потешал, танцевал это... под балалайку. Боцмана Пантелеича изображал, как тот... это самое... выпимши из увольнительной по трапу идет... Тот это... не обижался... А еще он это... всех лечил обязательно. Если кто обдерется до крови, палец... это самое... порежет или на гвоздь напорется, сразу Бимса зовут. Он

это... полижет, и скоро, значит, никакой болячки и заразы...

— Сейчас бы сюда этого Бимса, — вздохнул Владик. — А то Андрюшка хороший, но лизать раны не умеет...

— А что... это... у тебя где? — тут же заволновался Гоша.

— Да, кажется, нога припухла под бинтом...

— Это... болит?

— Маленько... Да ладно, пройдет...

— Ну-ка, ну-ка... — Дядюшка Юферс ухватил Владика за щиколотку и начал толстыми своими пальцами разматывать бинт (конечно, уже не самодельный, из простыни, а марлевый). — Ай, и правда припухло... Уж не заразил ли?

— Да не...

— Я это... — нерешительно сказал Гоша. — Если, конечно, никто не против... Я это самое...

— Что, Лангустыч? — с ожиданием глянул на него дядюшка Юферс. — Рецепт имеется?

— Не рецепт, а то самое... — Гоша поскреб под вязаным колпаком темя. — Насчет этого... значит, Бимса. Маленько еще колдовства-то у меня осталось... Может... попробовать?

— Как это? — разом выдохнули Владик и Максим.

— Вы только... это... сперва прикройте глаза... чтобы, значит, не сглазить... и ты, Юферс...

Мальчики и дядюшка удивленно переглянулись, но послушались.

Корабельный гном пооглядывался, съежился, забормотал, закрутил большими пальцами сложенных на животе рук... шумно выдохнул... и перед ним затанцевал на задних лапах черный лохматый пудель.

— Значит, это... вот... Бимсик, хороший ты пес...

Дядюшка и ребята изумленно уставились на песика.

А тот, не смущаясь новой обстановкой, потанцевал, лизнул гному ладонь и деловито обернулся к Владику. Сразу понял, что надо делать. Шершавым языком принялся вылизывать покрасневший рубец.

— Ой... — шепотом сказал Владик.

— Это самое... терпи, если щекотно...

— Да не щекотно, а... не верится... Он настоящий?

— А ты это... погладь...

Владик погладил пуделя. Тот помахал хвостом, не прекращая своего медицинского занятия. А когда прекратил, сел и вопросительно посмотрел на всех по очереди.

— А у меня вот... тоже... — Максим храбро отодрал от колена пластырь. — Еще не совсем подсохло. И болит иногда...

Бимс продемонстрировал полную готовность помочь и другому мальчишке. Такая, мол, моя корабельная служба. Начал лизать колено.

— Мы с Владиком оба хромые инвалиды, — улыбнулся Максим виновато, словно извиняясь за прежние грехи. — Только он сильнее пораненный...

— Теперь оба избавитесь от инвалидности, — пообещал дядюшка Юферс, бинтуя Владику ногу. — Хорошая собачка Бимс. Вот ведь какое чудо... Гоша, ты ее насовсем сюда или...

— Это самое... насовсем такое не получается... на минутку только...

Бимс оглянулся на гнома: я, мол, свое дело сделал.

— Это... умница Бимс, — похвалил Гоша. — А теперь это самое... беги. Привет Аполлону Филиппычу...

Бимс еще раз мотнул хвостом и... не убежал, а просто растаял в воздухе.

— Ну вот, — вздохнул Максим. — Даже спасибо сказать не успели.

— А вы это самое... скажите. Он услышит...

Владик и Максим посмотрели друг на друга, зажмурились и громким шепотом произнесли вместе:

— Спа-си-бо, Бимс...

И послышалось сквозь штормовой шум, будто кто-то весело тявкнул вдали...

Дядюшка Юферс опять включил колыбельную.

Ветер, кажется, стал спокойнее, ровнее. Ребят клонило в сон. Они, сидя рядышком, привалились друг к другу.

— А когда будет Синетополь? — пробормотал Максим.

— Если все пойдет без приключений, то завтра утром, — разъяснил дядюшка Юферс. — Хотя на море случается всякое...

«Кречет» шел по темному морю среди смутно белеющих гребней.

Под низкими облаками прорезалась оранжевая щель заката...

«Кречет» ошвартовался в Яхтенной гавани Синетополя рано утром. Старинный приморский город белыми ступенями спускался к бухте...

Капитан Ставридкин завел со старым боцманом деловой разговор:

— Дядюшка Юферс, есть к вам большая просьба. Мы целый день будем ремонтироваться, крепления вант-путенсов на правом борту еле дышат, да и обшивка малость пострадала, так что...

— Степа! Да разве я не понимаю? Я хотя и в пенсионном возрасте, боцманскую науку не забыл и все, что надо... Помогу изо всех сил...

— Дядя Юферс! Самая большая помощь будет, если вы заберете мальчишек и отправитесь с ними в город до вечера. Чтобы они не болтались под ногами. Тем более что им отчаянно хочется на берег, а одних отпустить я не могу... А с ремонтом управятся те, кто помоложе!

— А! Ну, ежели так... Тогда мы зайдем в гости к моей старой знакомой, к мадам Элеоноре. Очень своеобразная и приятная дама. Когда-то, во времена «Долбленой тыквы», служила у меня экономкой. Потом уехала сюда, к племяннику, завела собственную таверну и неплохо с ней управляется. В отличие от меня... Однажды был такой случай...

— Вот и хорошо, вот и хорошо... Вы, пожалуйста, разбудите ребят, покормите и ведите гулять. В Синетополе есть на что посмотреть...

Через несколько минут Владик, Максим и дядюшка Юферс направлялись к трапу. Дядюшка был в плаще до пят.

— Чегой-то вы, господин Юферс, так закутались? — оживленно заговорил Паганель, успевший спрятать в широкий карман свой мобильник. — День, говорят, будет жаркий...

— Мало ли чего говорят! Вчера вон тоже говорили, что все спокойно, а как плюнуло!.. А плащ, если что случится, нам сразу как палатка. Верно, ребятки?

— Ага! — дружно откликнулись Максим и Владик, стараясь ногами придерживать полы дядюшкиного плаща...

Когда сошли на причал и проследовали через территорию яхт-клуба, дядюшка с облегчением скинул и свернул свой «балахон». Освобожденный из укрытия корабельный гном Гоша радостно щурился на солнышко и бодро потягивался.

— Это самое... какая благодать... Я в Синетополе был последний раз... это... девяносто пять лет назад. На шхуне «Румяная Матильда»... В ту пору корабельных гномов здесь было множество, никто на нас внимания не обращал...