Любовь и ярость - Патриция Хэган

Но Мэрили заглянула ему в глаза и Тревис заметил, что она струдом удерживается, чтобы не зарыдать. - А ты мне ответил, что в этом случаенужно самим создавать свою вечность, - с трудом прошептала она. - Ты так иделал, любимый! Ты создал свою вечность с единственной женщиной, которуюпо-настоящему любил.

Ее лицо исказилось судорогой боли и кровь хлынула ему наруки. Он никак не мог остановить её.

И Тревису никогда не удастся забыть той муки, которая сжалаего сердца, когда глаза Мэрили закрылись навеки.

Она молча ушла с его дороги, чтобы он снова мог любить иоплакивать Китти, свою жену, которую считал мертвой.

Но их с Мэрили ребенок остался жив и теперь он был счастлив,прижимая к груди взрослую дочь. Бог свидетель, она так напоминала ему тунежную, любящую женщину, которую он никогда не забудет, никогда не захочетзабыть!

Внезапно прогремевший низкий голос заставил Тревисаочнуться.

- Догнать мерзавцев!

Дани с трудом подавила испуганный возглас и Тревис крутообернулся. Это был Колт!

И через мгновение они припали друг к другу, забыв обо всем:о суровом монастыре на вершине горы, о тех странах, из которых они примчалисьсюда, о том, что разлука неизбежна. Хотя бы на несколько минут они были вместе.

Их всех подло предали, но горячая кровь Колтрейнов, текущаяв их жилах, поможет им расставить все по местам.

Хриплое дыхание чуть слышно вырывалось из разбитых губЭлейн. Дышать было больно, мешали переломанные ребра. Пелена застилала глаза.Похоже, сломаны были не только ребра, все её тело было страшно изуродовано.Никто бы не поверил, что она сможет протянуть ещё три дня, дождавшись, когдарыбаки случайно заметят на камнях её тело.

Доктор Жоффрей Робер был поражен не меньше всех остальных.Он ещё раз послушал её сердце, затем, с трудом разогнувшись, ошеломленно потрясголовой. - Она долго не протянет, - пробормотал он вполголоса, не видя никакогосмысла лгать. Женщина, вне всяких сомнений, давно знала, что умирает. Онникогда не был близко знаком с графиней и сейчас не видел необходимостискрывать свои чувства.

У двери стояли оба Колтрейна, отец и сын. Им не слишкомприятно было видеть Элейн, но только она знала, куда подевался Мейсон.

- Она в сознании? - тихо спросил Тревис.

Доктор Робер только пожал плечами. У него не было случаяпонаблюдать за ней. За ним послали сразу, как обнаружили тело, чтобы он могсделать то немногое, что было в его силах и он до сих пор удивлялся тому, чтоЭлейн все ещё жива. Порой он злился, ему даже казалось, что женщина просто изупрямства оттягивает неизбежное - лишь бы заставить его метаться взад-вперед внапрасных попытках облегчить ей конец.

Взглянув на растерянную жену рыбака, первую заметившую тело,он спросив, не слышала ли та, чтобы графиня произнесла хоть слово, или, может,приоткрыла глаза.

Женщина покачала головой. - Она с трудом дышала, доктор, нодаже такая жуткая боль не могла заставить её очнуться! - Ее, похоже, этаистория не слишком взволновала. Если бы не муж, предположивший, что мсье Мейсонне забудет тех, кто позаботился о его несчастной тетушке, её бы вообще здесь небыло.

Тревис решительно шагнул вперед, глаза его сверкнулихолодным светом, - Ну, пришло время мне попытаться заставить её прийти в себя.Похоже, ей уже ничем не навредишь, не так ли, док?

Доктор Робер покачал головой. - Совершенно верно, но я такнакачал её наркотиками, что она вряд ли сможет даже понять вас.

Сунув стетоскоп в потрепанный кожаный чемоданчик, доктор свежливым поклоном удалился. Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше отэтого зловещего места, где двое иностранцев весьма странного вида, похоже,собирались допрашивать умирающую женщину. Да, от этого дела дурно пахнет!

Тревис взглянул на Элейн и не почувствовал угрызений совестииз-за душившей его бешеной ненависти. Она заслужила её, всю жизнь принося горетем несчастным, с кем сводила её судьба.

- Элейн, - резко позвал он, стараясь не дотрагиваться донее. Любое, самое легкое прикосновение причинит ей дикую боль, а он никогда небыл садистом. Ему только нужно было узнать то, что не знал никто, кроме неё и,Бог свидетель, он узнает все, чего бы ему это ни стоило!

А Элейн в эту минуту казалось, что она попала в преисподнюю,в царство вечной мучительной боли и чья-то гигантская рука тянет и тянет её вбездну, где языки адского пламени лижут её израненное тело.

- Элейн, ты слышишь меня?

Внезапно окутавшие её тяжелые тучи разошлись и она соблегчением увидела синее небо. Теплые солнечные лучи ласкали тело, а подногами была прохладная зеленая трава. Значит, она дома, в Кентукки и вот надней снова склоняется её давно ушедший возлюбленный и Элейн со слезами видитобожаемое и ненавистное лицо.

- Тревис, - прошептала она. Боль в горле стала нестерпимой иона закашлялась. По подбородку тоненькой струйкой потекла кровь. - Это ведь ты,Тревис Колтрейн? Ты снова хочешь меня, правда? Как ...

Тревис чуть слышно скрипнул зубами. - Да, Элейн, я хочутебя, неохотно пробормотал он. Какая разница, чертыхнулся он про себя. - Но тыдолжна помочь мне. Скажи, куда уехал Гевин?

Элейн недовольно поморщилась, и острая боль, будтораскаленный кинжал, пронизала её. Господь всемогущий, её изломанное тело простокричало от боли.

- Мейсон, - коротко произнес Тревис, - Куда он поехал,Элейн?

На глаза несчастной опять опускалась черная пелена. Вдругперед глазами молнией сверкнул занесенный нож, а потом началось это бесконечноепадение вниз. А потом уже не было ничего, кроме заслонившей весь мир безумной,отупляющей боли.

- Думаю, что она ничем не сможет нам помочь, - прошепталКолт, - Я даже отсюда слышу, что дыхание у неё постепенно слабеет. И, посмотри,отец, она бледная, как смерть.

Тревис угрюмо кивнул. И ему было видно, что повеяло холоднымдыханием смерти. Глаза Элейн постепенно остекленели. - Где Мейсон? - повысилголос Тревис. - Элейн? Ты слышишь меня?

Тело Элейн свело судорогой боли.

- Греция ... Он уплыл на Сантор ... - и она замолчала, не всилах сделать ещё одно мучительное усилие.

Она попыталась было протянуть к нему руку, чтобы сноваощутить его тепло, но та, сломанная в нескольких местах, не повиновалась ей.Элейн слабо шевельнула пальцами и, заметив это, Тревис все понял. Он накрылсвоей горячей ладонью её руку, от души надеясь, что покой, наконец, снизойдет веё душу. Губы её слабо шевельнулись и Тревис склонился над ней, чтобы разобратьнеясный шепот умирающей.

- Скажи ...мне ... - Она уже с трудом шевелила губами.Черные тучи клубились перед глазами - скажи, ...что любишь меня.