Любовь и ярость - Патриция Хэган

Гевина нигде не было видно. Разочарованно вздохнув, онаповернулась и в эту минуту над ней ослепительной молнией сверкнуло лезвие ножа.Делия пронзительно взвизгнула, в последний миг успев отскочить в сторону.Парализованная страхом при виде стремительного броска Элейн, Делия застыла, какстатуя, беспомощно наблюдая, как её противница, не удержавшись, перевалиласьчерез парапет и с отчаянным криком сорвалась вниз, на острые скалы. Ее тело,несколько раз перевернувшись, прокатилось по камням и рухнуло в набегавшие наберег волны. Делия затаила дыхание, не в силах отвести взгляд от застывшего внизубезжизненного тела.

Слабый предсмертный крик растаял в воздухе, немедленносменившись истошными воплями Делии.

Когда Гевин через мгновение ворвался в комнату, она все ещёпродолжала кричать. И только несколько крепких пощечин заставили её замолчать,пронзительный, животный вой перешел в истерические рыдания. - Она хотела ...заколоть меня! Мне удалось увернуться, а она ... рухнула вниз...

Несколько мгновений Гевин молча вглядывался в её искаженноеужасом лицо, пытаясь сообразить, что случилось. В это время в комнату вихремворвался Дирк.

- Мейсон, - заорал он. - она ещё дышит. Должно быть, кустысмягчили удар. Но она страшно изуродована, вряд ли протянет долго.

Гевин искоса взглянул на него. - Она ... очень плоха?

Дирк угрюмо кивнул. - Послать за доктором? - коротко спросилон, - Я велел всем оставаться внизу, пока он не приедет.

Но то, что они услышали в следующую минуту, заставило Диркаи Делию оцепенеть от ужаса и изумления.

- Оставьте все, как есть. Когда её тело в конце концовнайдут, все подумают, что это несчастный случай. Нужно, чтобы все считали, чтоэто случилось уже после нашего отъезда. А если сейчас вызвать врача, вопросовне оберешься. Ясно?

Очень скоро тяжело груженый фургон медленно двинулся всторону Монако к ожидающему их судну.

Сидя в принадлежавшем де Бонне экипаже, Гевин и Делиячувствовали себя на верху блаженства. Удобно откинувшись на обитое роскошноймягкой кожей сиденье, Гевин одной рукой по-хозяйски обнял Делию, крепко прижавеё к себе.

Конечно, мысль об оставленном на скалах изуродованном, ещёживом теле была неприятна, но вполне терпима. В конце концов, она постепенноспивалась и стала для него невыносимой обузой. Правда, в молодости она былаочаровательна. Дьявольщина, да когда-то он был без ума от нее! К сожалению, всеэто в прошлом.

Гевин с довольной улыбкой взглянул на Делию. Надо надеяться,она вволю насладилась здешними красотами, потому что назад она не вернется. Покрайней мере, с ним.

Лучше всего расстаться с ней в Греции.

А в Монако он когда-нибудь вернется вместе с Брианой. Будетона его любовницей или женой, он решит позже. Бог свидетель, он намереновладеть ей - нет, он будет владеть ей, навечно!

А в это время в Париже, в здании американского посольства, всвоем кабинете, за массивным столом красного дерева сидел Тревис Колтрейн. Нанем был роскошный костюм из мягкой шерстяной ткани цвета маренго, тончайшаязолотая цепочка тянулась к жилетному карману, матово поблескивала мягкаядорогая кожа ботинок. Тревис выглядел важной персоной. Впрочем, так оно и былона самом деле.

Но, Бог свидетель, как же он ненавидел свою работу!

Брезгливо отодвинув в сторону бумагу, которую он уженесколько минут пытался прочитать, Тревис поднялся со стула и подошел к окну.Сцепив руки за спиной, он молча стоял, размышляя о том, что Китти, наверное,давным-давно уже догадалась, как ему здесь все опротивело, хотя он никогда неговорил об этом прямо.

Да, ему никогда не нравилось просиживать штаны в кабинете, асейчас тем более, да и меняться уже поздно. Тревис рвался домой, в Неваду, наранчо. Как было бы здорово снова оказаться под открытым небом, почувствовать,как свежий ветер бьет в лицо. Дьявольщина, да будь сейчас даже зима, он бы и тоне удержался, чтобы не вскочить в седло!

Тревис встряхнулся и постарался вернуться к действительности.Из окон посольства открывался великолепный вид на Париж. К югу почти на полмилирасстилалось Марсово Поле, огромный плац, повидавший на своем веку немалособытий: и королевские парады и дикие восстания и революции.

На дальнем его конце возвышалось величественное зданиеВоенной Академии. Построенное в кокетливом восемнадцатом веке, оно большенапоминало волшебный дворец, чем военную школу. Задуманная вначале как училищедля сыновей обедневших аристократов академия очень скоро превратилась внастоящий университет, куда со всех уголков Франции съезжалась талантливаямолодежь.

Тревис припомнил забавный исторический факт: когда НаполеонБонапарт, который тоже в свое время учился здесь, получил аттестат, в нем былосказано - Пойдет далеко, если позволят обстоятельства.

Тревис перевел задумчивый взгляд на более современное зданиек северу от Марсова Поля. Построенное в 1889 архитектором Александром Эйфелемдля Парижской Выставки, оно с тех пор неоднократно служило мишенью длянасмешек. Как его только не называли, и удивительным, и чудовищным, нашлисьдаже такие, кто требовал разрушить его до основания. Но Тревис глубоко уважалЭйфеля как создателя одного из величайших чудес - Эйфелевой башни. Только онмог добиться того, что даже сидящий на стуле человек не мог давить на землюсильнее, чем это гигантское сооружение. Устремившись в небо на высоту 985футов, она стала высочайшим сооружением в мире. Кто-то придумал устроить в нейочень приличный ресторан, как-то он даже обедал там вместе с Китти и ...

Китти!

Боже, как он обожал эту женщину! Никогда и никого в своейжизни Тревис не любил так, как её. И хотел одного - сделать её счастливой доконца дней, как она когда-то озарила счастьем его жизнь.

Раньше ему казалось, что Китти мечтает о том, чтобы вволюпоездить по Европе, да и пожить какое-то время в Париже было бы неплохо. Нооказалось, что он ошибался, и Китти скучает по дому, к тому же ей безумно нехватало Колта.

Тревис покачал головой. Его все больше тревожило, что отсына давно уже не было никаких известий. Прошло уже месяца три, как ониполучили последнее письмо и, черт побери, это совсем было не похоже на Колта!Не в его привычках было заставлять мать волноваться.

Тихий стук в дверь заставил Тревиса обернуться. Шмыгнув кстолу, он развернул опостылевший документ и крикнул, - Войдите!

Ему показалось, что секретарша чем-то взволнована. Странно,не похоже на нее. Мисс Тирон, старая дева лет тридцати, была превосходновышколена, вывести её из состояния равновесия было просто невозможно. ОднаждыТревис, явно забавляясь, пошутил, что её манера одеваться и суровый вид должныскорее отпугивать, чем привлекать мужчин и был страшно удивлен, когда онасуховато объяснила на своем безупречном английском, что именно на это ирассчитывала. С этого момента он старался держаться с этим удивительнымсозданием как можно официальнее.