Любовь и ярость - Патриция Хэган

Посвящается Салли и Бранчу ...тем, кто всегда

с любовью слушал меня...

Нью-Йорк

Апрель 1889

Огромный концертный зал "Метрополитен Опера" сияли переливался разноцветными огнями, а у главного входа шумели толпы желающихпопасть на торжества, посвященные празднованию Дню Независимости.

В стороне от шумной суеты, погрузившись в свои мечты,великолепная, одинокая и независимая, стояла Китти Райт Колтрейн. Она,казалось, не замечала ни восхищенных взглядов, которые исподтишка бросали нанеё элегантные мужчины, ни завистливых взоров их разряженных спутниц.

Время милостиво обошлось с Китти. Сейчас, в самом расцветезрелой женственности, она цвела пышной красотой и казалась ещё ослепительнее,чем в дни молодости. Роскошные вьющиеся темно-рыжие волосы, переливавшиесявсеми оттенками осенних листьев, струились по плечам. Даже самая придирчиваянедоброжелательница не смогла бы обнаружить ни единого серебряного волоска вэтой роскошной шевелюре. Нежная теплая кожа цвета густых сливок, прелестныефиалковые глаза, таинственно мерцающие из-под темных, длинных ресниц, да, этаженщина была поистине прекрасна!

Ее красоту выгодно оттеняло изящное платья из сверкающегоатласа необыкновенного густо-изумрудного цвета. В роскошную ткань были вплетенытончайшие серебряные нити, что заставляло платье сверкать и переливаться вослепительном свете люстр, подобно драгоценному камню. Маленькие изящные ушибыли украшены крупными бриллиантами, а роскошное ожерелье, в которомчередовались бриллианты и изумруды чистейшей воды, обвивало красиво изогнутуюнежную шею. Пышные, густые локоны цвета тлеющих углей сбегали по спине, тут итам изящно подхваченные чеканными серебряными гребнями с крупными изумрудами.Нежные, упругие холмики высокой груди дерзко поднимались из-за низкого вырезаплатья, всем своим видом доказывая невозможность увядания этого роскошноготела.

В огромной толпе, которая шумела и волновалась вокруг этойнеобыкновенной женщины, никто и вообразить бы не смог, что такому дивному созданиюхоть когда-нибудь в жизни пришлось испытать страдания и нищету. В конце концов,ведь она была женой Тревиса Колтрейна, одного из наиболее уважаемых и богатыхлюдей в Неваде. Лицо её было прекрасно и безмятежно, как у древней богини.

Уже почти двадцать лет прошло с тех пор, когда Тревисунаследовал богатейшие серебряные рудники после смерти человека, которому онкогда-то давно спас жизнь, и, казалось, теперь Колтрейны купались в ужепривычной роскоши.

Но это всегда было несправедливо по отношению к ним обоим.Как и у многих тысяч других уроженцев юга, в сердце Китти до сих пор незаживали раны, полученные в той ужасной, кровавой бойне, которая вошла висторию под названием Гражданской войны. Много раз она безуспешно пыталасьстереть из памяти те безумные годы, и по мере того, как шло время, ей, в концеконцов, удалось научиться ценить радость, которую приносил с собой каждый новыйдень. Но вместе с тем она прекрасно понимала, что ужасные воспоминания тех летостанутся с ней навсегда.

Бросив ещё один быстрый взгляд на оживленную толпу, бурлящуюу входа в великолепное здание, она с трудом подавила нетерпеливый вздох. Гостивсе прибывали, но куда же запропастился Тревис? Еще утром в роскошный номеротеля, который она снимала, доставили записку от Президента Гаррисона.Президент спешил порадовать Китти, сообщив, что корабль, на котором возвращалсяеё муж, прибудет в порт вечером, и советовал обязательно быть на концерте.Больше в записке не было ни слова.

Нежная улыбка тронула её губы, когда она почувствовала, какзнакомая теплая волна захлестнула её. Так бывало всегда, стоило ей толькопредставить лицо человека, которого она любила так глубоко ... и так неистово.

Их любовь появилась на свет при довольно странныхобстоятельствах. С лукавой улыбкой вспомнила она ту неприязнь, которая охватилаих обоих при первом знакомстве. Он, северянин, кавалерийский офицер, заставилеё, южанку, закончившую курсы сестер милосердия, поступить на службу в армиюсеверян. Так она надолго стала его пленницей.

И все четыре года, пока бушевало пламя Гражданской войны,двое влюбленных вели свою тайную битву, пока, наконец, не восторжествовалалюбовь ... но это случилось уже гораздо позже, когда родился их первенец, сын.Она назвала его Джон Тревис, дав имена двух горячо любимых людей: отца и мужа.

Но их свадьба не стала началом счастливой безмятежной жизни,как надеялась Китти. После нескольких неудачных попыток вести жизнь простогофермера на ранчо, которое Китти унаследовала в Северной Каролине, Тревис бросилвсе и снова сорвался с места. Им опять овладела неудержимая страсть к переменемест. Пока он скитался где-то, Китти стала жертвой нападения. Ее похитил бывшийфермер, человек, затаивший на неё обиду ещё в годы войны. Он заставил Киттипережить такое, что её разум не выдержал и она погрузилась в милосердноезабвение. Имя, прошлая жизнь, воспоминания о муже и сыне покинули её и нанесколько горьких и одиноких лет она была выброшена из жизни.

Память вернулась к ней наконец, но тем ужасней оказалосьизвестие о том, что Тревис, поверив в её гибель и не в силах справиться стоской и одиночеством, снова женился. Его вторая жена, хрупкая и болезненнаяженщина умерла, дав жизнь его дочери Дани.

Оглушенная вернувшейся через много лет прежней болью иотчаянием, Китти молча страдала, чувствуя, как в её душе кровоточат старые раныи понимая, что не время сейчас думать об этом. Никогда не надо воскрешатьпрошлое. Они с Тревисом слишком любили друг друга, чтобы позволить этомубезумию вновь вырваться наружу.

Еще один нетерпеливый взгляд на дверь и сердце Киттиподпрыгнуло от радости. Но это была не радость женщины при виде возлюбленного,нет, её сердце сейчас переполняла материнская гордость.

Колт, как с детства прозвали в семье Джона ТревисаКолтрейна, пробирался через толпу у входа, бросая быстрые взгляды поверх голови явно разыскивая её. Высокий, хорошо сложенный, Колт унаследовал от отцатемные густые волосы и смуглую кожу его предков-креолов. Грива угольно-черныхволос, чернее крыла ворона, красиво оттеняла глаза цвета светлого серебра.

Его нетерпеливый взгляд упал на мать и Колт стал торопливопроталкиваться сквозь толпу, пробираясь к Китти. Она не отрывала от неголюбящих глаз и на минуту ей даже показалось, что перед ней Тревис.

Колт склонился к ней, ласково поцеловал мать в щеку, и взявеё за руку, виновато заглянул в глаза. - Прости, мам, от него по-прежнему нислова.

Повернув голову в сторону Президента Гаррисона, стоявшегонеподалеку в компании друзей, Китти недовольно пробормотала, - Значит, мыпо-прежнему должны переживать, гадая, куда же Президент отправит его в этотраз. Бьюсь об заклад, уж он не даст Тревису отдохнуть, - и она подавиланевольный вздох сожаления.