Кровавый корсар - Аарон Дембски-Боуден

На глазах Делтриана принцепс снова вздрогнул. Техножрец сделал мысленную заметку пронаблюдать за своим спящим подопечным в течение ближайших ночей, пока все они привыкают к новому дому. Затем механический человек двинулся дальше.

Сервиторы-погрузчики как раз опускали один из двух спасенных саркофагов в стазис-контейнер. Этот саркофаг… этот саркофаг вызывал у Делтриана определенное беспокойство. Сейчас ими командовал Легионес Астартес Один-Два-Десять, предпочтительное обращение — Талос, и существование именно этого саркофага прямо противоречило его желаниям, высказанным в недалеком прошлом.

Что ж, когда придет время, Делтриан разберется с этим непредвиденным обстоятельством. Техножрец считал саркофаг своей лучшей работой, безупречным отражением покоящегося внутри воина. Поза выгравированного на отполированной платине Повелителя Ночи совпадала с мифологическими представлениями о рыцарях и героях из как минимум шестнадцати различных культур. Пропорции брони и тела целиком соответствовали исходным. Его покрытая шлемом голова была откинута назад, наводя на мысли о сотрясающем небеса победном крике, а в обеих руках он сжимал по шлему павших противников. Нога героя вдавила в землю третий шлем — символ окончательного триумфа.

Да, все так. Делтриан упрямо гордился именно этой своей работой — особенно чрезвычайно сложными хирургическими операциями, сохранившими жизнь обитателю гроба в тот первый и последний раз, когда тот согласился пройти активацию.

Громадные двустворчатые двери зала распахнулись под вой гидравлики. Техножрец застыл на месте и удивительно человеческим жестом натянул капюшон на лоб.

— Приветствую, Талос, — сказал он, не оборачиваясь.

— Объяснись.

Это заставило его развернуться. Не гнев в голосе Пророка — потому что техножрец не уловил никакого гнева, — но именно подчеркнутая сдержанность требования.

— Я делаю вывод, что вы ссылаетесь на существование саркофага Десять-Три. Правильно?

Сначала взгляд черных глаз Пророка метнулся в сторону, а затем воин развернул голову к украшенному резьбой гробу. Он смотрел на саркофаг ровно шесть с половиной секунд.

— Объяснись, — повторил он, уже гораздо холоднее.

Делтриан заметил, что тембр голоса Пророка свидетельствует об истощении терпения, и решил объяснить все в простейших терминах.

— Ваш приказ, полученный мной после боя на Крите, был отменен вышестоящей инстанцией.

Пророк сузил глаза.

— Вознесенный никогда бы не отдал такого приказа. Он чуть не заплакал от облегчения при известии о смерти Малкариона. Удовлетворение хлестало из него, как прометий из дырявого топливного шланга, техножрец. Уж поверь, я видел это собственными глазами, когда доложил ему о случившемся.

Делтриан дождался подходящей паузы и заговорил сам.

— Неверное предположение. Вышестоящая инстанция, о которой говорите вы, не та, на которую ссылался я. Приказ произвести необходимые операции и поддерживать жизнь воина в саркофаге Десять-Три исходил не от Вознесенного. Этот приказ отдал Легионес Астартес Дистинктус-Один-Десять/Экс-Один.

Талос тряхнул головой.

— Кто?

Делтриан задумался. Он не знал предпочтительного обращения данного воина, потому что никто его на этот счет не проинформировал.

— Атраментар, первый из телохранителей Вознесенного, Десятая рота, в прошлом из Первой роты.

— Малек? Малек отдал такой приказ?

Делтриан отшатнулся.

— Тембр вашего голоса свидетельствует о гневе.

— Нет. Я удивлен, только и всего.

Талос снова взглянул на саркофаг, уже помещенный в контейнер. Сейчас к нему как раз подключали кабели стазис-установки.

— Там, внутри… он жив?

Делтриан опустил голову и снова поднял в традиционном человеческом жесте согласия.

— Ты кивнул? — поинтересовался Талос.

— Подтверждаю.

— Это выглядело как поклон.

— Ответ отрицательный.

— Так жив он или нет?

Временами Делтриан впадал в отчаяние. Недостатки физического тела делали Повелителей Ночи настолько медлительными, что с ними порой трудно было иметь дело.

— Да. Этот объект готов к активации, и находящийся в нем воин — по вашему выражению — жив.

— Почему мне ничего не сказали? Я много раз проходил по Залу Памяти «Завета». Зачем ты прятал саркофаг?

— Я хранил молчание согласно приказу. Предполагалось, что вы агрессивно отреагируете на данную информацию, если получите к ней доступ.

Талос снова тряхнул головой, но техножрец решил, что это просто бессознательный жест, а не признак несогласия.

— Вы будете агрессивно реагировать? — спросил Делтриан. — Это священная земля, уже отданная Машинному Богу, дабы почтить союз Механикум и Восьмого легиона.

Взгляд Пророка задержался на саркофаге дредноута.

— Я выгляжу агрессивным? — поинтересовался он.

Делтриан не смог определить соотношение между сарказмом и искренним любопытством в вопросе Повелителя Ночи. Не понимая природы вопроса, он не способен был сформулировать подходящий ответ. Поскольку другого выбора не оставалось, техножрец честно сказал:

— Да.

Талос фыркнул, не возражая и не соглашаясь.

— Разбуди Малкариона, если сумеешь, — сказал он. — А затем мы обсудим то, что должно быть сделано.

Пророк видит, как они умирают.

Видит, как они падают один за другим, пока последний не остается в одиночестве, и в его окровавленных руках — лишь сломанный клинок.

Воин, у которого нет братьев.

Господин, у которого нет рабов.

Солдат, у которого нет меча.

Кирион погибает не первым, но смерть его страшнее, чем у других. Нездешний огонь, темный от магии чужаков, пожирает его недвижное тело.

Рука Кириона с почерневшими, скрюченными пальцами лишь чуть-чуть не дотягивается до упавшего болтера.

Ксарл, самый могучий из них, должен был умереть последним, а никак не первым. С отсеченными руками и ногами, превратившимися в покрытые броней культи, он угасает медленно и мучительно. Смерть приносит ему лишь бледную тень той славы, которой он так неистово жаждал.

Нет, Ксарл не желал бы такой смерти, однако его враги — те немногие, что еще способны дышать после окончания самой длинной в их жизни ночи, — будут помнить его до собственной кончины. И это единственное утешение, которое он заберет с собой в могилу.