Кровавый корсар - Аарон Дембски-Боуден

Сердце демона забилось чаще в тесной клетке из ребер. Изображения трех кораблей на обзорном экране увеличились, и стали четко видны детали. Борта, турели и орудийные башни эсминцев были окрашены в алый цвет тирана.

— Не цельтесь в их батареи. Я хочу заполучить орудия целыми. Когда они выпустят торпеды, примите удар на носовые щиты. Если щиты прогнутся больше, чем на треть, возьмите крен на правый борт. Затем нужно будет спикировать к ведущему кораблю и ударить на поражение щитов из лэнс-излучателей. Когда разрежем их строй, дайте залп из бортовых батарей.

В черных глазах демона зажглось множество свирепых желаний.

— Господин, ауспик засек новую цель. Крейсер гибридного типа. И еще один сильный сигнал из варпа… Нет, еще три. Это вторая эскадрилья эсминцев, сопровождающая крейсер…

— Авангард. — Малек выругался сквозь зубы, но динамики его клыкастого шлема превратили проклятие в скрипучий вздох. — Нам надо бежать, господин. «Завет» только что возродился. Если мы выиграем бой, но корабль получит серьезные повреждения, победой это не назовешь.

— Ты начинаешь говорить, как Пророк.

Вознесенный жадно уставился на экран, почти не обращая внимания на Малека.

— Семь эсминцев и толстобрюхий крейсер? Мы прогоним их сквозь строй, как голозадого имперского пехотинца, а сами не получим ни царапины. Но я не собираюсь рисковать. После того как мы уничтожим три передовых корабля, будем держаться на расстоянии, пока диспозиция не прояснится. Я не собираюсь атаковать их в лоб.

Ауспик снова зазвенел.

— Господин…

— Говори, недоумок.

— Из варпа вышли еще девять кораблей. Три из них — крейсера первого ранга. И шесть эсминцев класса «Иконоборец» обходят нас с фланга.

Злобная усмешка Вознесенного угасла.

— По местам стоять! Всем Когтям занять оборонительные позиции и приготовиться отразить абордаж. И передайте навигатору, что нам очень скоро понадобятся его услуги.

— Атакующие торпеды, господин!

Вознесенный слизнул с клыков едкую слюну и проговорил слова, которые ненавидел больше всего на свете:

— Приготовиться к столкновению.

На этот раз ее стонишло. Рвота хлынула из нее комковатым потоком, расплывшись по поверхности замутненного кровью бассейна.

— Больше не надо, — выдохнула она, едва способная говорить. — Больше не надо. Пожалуйста. Пока корабль не будет очищен…

Пес вытер ее губы самым чистым уголком плаща. По оскверненному отсеку разнесся голос Талоса, вырвавшийся из вокс-колонок:

— Хорошая работа, навигатор. Пока можешь отдохнуть.

— Быть этого не может, — в ужасе прошептал Кирион. Он медленно стянул с головы шлем, желая взглянуть на экран собственными глазами. — Быть этого не может.

Талос не ответил. На экране кипело далекое сражение, и в центре его билось окровавленное, изодранное, обожженное сердце.

«Завет крови» несся сквозь вражеский строй. Его щиты шли радужной рябью, словно масляная пленка на воде. Судя по ранам на иссиня-черном корпусе, щиты рвались уже не раз. Ожоги протянулись по броне сетью ущелий.

На глазах у Первого Когтя «Завет» еще увеличил скорость и в последний момент нырнул вниз, избегая столкновения с кораблем почти равных с ним габаритов. Неповоротливое вражеское судно попыталось развернуться, но остроносый крейсер проскользнул под ним и нацелил батареи правого борта в брюхо противника. Все бортовые орудия «Завета» выпалили почти в упор по крейсеру Корсаров. Концентрированные потоки плазмы и лазерного огня ударили в киль вражеского корабля.

— Им конец, — тихо сказал Меркуций. — Глядите, братья. Им конец.

«Завет» не задержался, чтобы посмотреть на гибель противника. Он помчался прочь, разгоняя двигатели до предела. За его кормой крейсер Корсаров перевернулся, затрещал и раскололся вдоль нижней части корпуса. По всей длине судна расцвели венчики разрывов, словно крейсер, как детскую игрушку, разорвали по швам. Не прошло и нескольких секунд, как корабль превратился в огненный шар, пожирающий сам себя. Огромные башни рушились в пылающее нутро судна. Ударная волна от взрыва плазменных двигателей смела с курса несколько ближайших эсминцев.

— Мастер ауспика, как много вражеских кораблей?

— Двенадцать, господин. Судя по обломкам, четыре уже уничтожены.

Талос впился взглядом в горящий «Завет».

— Разогнаться до скорости атаки и открыть вокс-канал с «Заветом».

Вознесенный играл в опасную игру. Сам демон не владел искусством космической войны. Он был хищником, охотником, убийцей, не знающим равных и не ведающим сомнений. Но он не был воином пустоты.

Командовать кораблем во время космического сражения означало полностью погрузиться в поток поступающих данных. Бинарные коды и числа, которые выкрикивали офицеры мостика, были расстояниями от и до вражеских кораблей. Эти цифры содержали детальную информацию о крене, тангаже и рыскании каждого судна, а также все тонкости и капризы их потенциальных траекторий в трехмерном пространстве. Вознесенный настроился на это состояние абсолютной концентрации так же, как и всегда прежде: он проник в глубину порабощенного им разума и слой за слоем обнажил притаившееся там человеческое сознание, пока не добрался до нужных сведений.

Воспоминания. Воспоминания Вандреда. Хотя сам Вознесенный ничего не понимал в смертельных головоломках звездных танцев, с помощью воспоминаний он мог вскрыть мозг бывшего владельца этого тела и вволю порыться в его сознании. Когда демон оказывался внутри, у него уходило не больше секунды на то, чтобы овладеть памятью и знаниями Повелителя Ночи — так, словно они всегда принадлежали только ему.

Вандред обладал неисчерпаемыми запасами таких знаний. При жизни он был непревзойденным космическим воителем. Именно это позволило ему стать капитаном Десятой в первые месяцы после кончины Малкариона.

Вознесенный потрошил разум Вандреда с не меньшим рвением, чем владения Империума. Между двумя этими действиями не было никакой разницы. Сильный отнимал имущество слабого — так уж устроен мир.

Но, отступая все дальше и дальше в глубину их общего сознания, Вандред забирал с собой и воспоминания. Теперь их почти не осталось.

Поначалу это не беспокоило Вознесенного. Повелитель Ночи потрепал демону немало нервов, но его разум можно было по-прежнему безнаказанно грабить. Проблемы начались тогда, когда у тусклой искорки, оставшейся от человеческой души, появилась мерзкая привычка хитрить. Вместо того чтобы безмолвно и жалко кричать, взывая к братьям о помощи, Вандред молчал. Он уворачивался и прятался от ментальных щупалец, которые Вознесенный запускал в их общий мозг. Он скрывал самые ценные и нужные воспоминания, закапывал их вглубь и защищал с утомительным упорством.

Но и тогда Вознесенный отнесся к этому спокойно. Демон полагал, что в мозгу Вандреда остался достаточно сильный отпечаток личности носителя. Даже если душа Повелителя Ночи исчезнет навсегда, его воспоминания все равно можно будет извлечь и использовать.