Безжалостные боги - Эмили А. Дункан

Надя прижала пальцы к шраму и почувствовала, как сила пронзила ее острой болью. «Ее сила. Она ждала, когда ею воспользуются, а ее форма показалась такой странной, такой сумбурной и такой древней».

Личнийвода выглядел почти как человек, если не считать теней, окутывавших его тело. По центру лица расположился единственный черный немигающий глаз. Нос впал в череп. А во рту сверкали острые как бритва зубы.

К тому же звуки, которые он издавал, резали уши, отчего Наде захотелось убежать.

Но она чувствовала силу этого существа. Как оно отбирало удачу, заставляя магию Малахии работать не так, как он привык.

Разочарование Малахии увеличивалось, пока существо кружило вокруг них, ведь его силы так и не просыпались. Надя провела пальцами по четкам.

Во всем существовала своя иерархия. Клирики занимали высшие посты в церковной иерархии, но Надя уже давно поняла, что она не простая клиричка. И какая-то иная сила ждала, пока Надя откроет дверь. Но сколько бы она ни стучала в нее, открыть не удавалось.

Надя оглядела поляну. Обвела взглядом каждую статую, пока что-то острое не пролетело мимо ее уха, возвращая внимание к существу. Но ей хватило и этого времени. Она поняла, что должна сделать. Поэтому молча потянула бусину Маржени вниз четок.

«Что, если боги, которым ты поклоняешься, вовсе не боги?»

Что, если это не имеет ни малейшего значения? Что если вопрос заключался вовсе не в этом?

Что, если существовала девушка, которая могла бы призвать не только божественные силы, но и силы тьмы, а также магию лесов?

Что, если сила магии заключалась лишь в ее исключительной сущности?

И дело было не в том, как Надя получит ее. А в том, что она могла прикоснуться к ней и не бояться умереть. Что она смогла объединить божественные силы и тьму, чтобы убить короля и, возможно, остановить нечто большее. Нечто старое, жуткое и безумное.

«Божественные силы на вкус как медь и пепел», – рассеянно подумала она. Это оказалось совсем не то, что она когда-либо ожидала получить.

Так что Надя смело открыла дверь.

Как только впереди показалась поляна, Серефин полностью ослеп. Глаза застилала лишь жгучая мучительная белизна. Он чувствовал, как из его глаз сочится кровь. Повязка на левом глазу причиняла такую боль, что, казалось, если он не снимет ее сию же секунду, она прожжет череп. Но стоило сорвать ее, как ноги подкосились, вынуждая его рухнуть на землю. С губ сорвался сдавленный крик, и тут же Кацпер закрыл его лицо и потянул назад, обратно в лес.

То, что он увидел, выжигалось в сознании Серефина, станет там жить, разрастаться и завладевать им, пока не вырвет саму его суть, оставляя после себя лишь пустую оболочку.

Они столкнулись с силами гораздо более древними и бо́льшими, чем они представляли. Серефин всегда знал об этом, но ведь отмахнуться всегда проще, чем принять.

– Серефин, – пробормотал Кацпер.

Он осторожно обхватил его за плечи и опустил на землю.

Серефин прикрыл глаза ладонью и невольно всхлипнул, когда Кацпер отвел его руки в стороны.

– Ты поранишь себя, – ласково сказал он.

В его голосе смешались испуг и недоумение.

Серефин зажмурился и открыл глаза, возвращая себе зрение на несколько секунд. Его руки заливала кровь, а под ногтями виднелись кровавые разводы. Он потянулся к лицу и понял, что исцарапал себя.

Поэтому снова закрыл глаза.

– Ему становится все хуже, – сказал Остия.

– Неужели ты наконец отвлеклась от флирта с врагом хоть на минуту, чтобы заметить это? – огрызнулся Кацпер.

– Эй, хватит, – вытянув руку, выдавил Серефин. – Перестаньте.

Ему с трудом удавалось заговорить, а голова раскалывалась от пронзительной боли.

Поляна оказалась не только забытым капищем старых статуй. В этом круге убивали множество душ. Тысячи принесенных жертв. Под их сапогами хрустели не листья и ветки, а древние кости.

– Мы должны убраться отсюда, – сказал Серефин.

– Нужно придумать, как вырвать тебя из рук бога! – возразила Остия. Ее пальцы нежно коснулись его лица и осторожно обвели раны. – Ты только что пытался вырвать себе глаза. Так что не надо вешать лапшу на уши, что у тебя все в порядке, Серефин.

– Нет, я не в порядке, – отрезал он. – И это вполне очевидно. Возьми меня за руки, – попросил он Кацпера, когда у него вновь возникло непреодолимое желание почесать глаза.

Теплые руки друга обхватили его, даря спокойствие и уверенность.

– Спасибо, – сказал Серефин, и на удивление в его голосе не слышалось эмоций, которые он испытывал. – А теперь выруби меня.

Кацпер сдавленно охнул. От поляны донесся нечеловеческий вопль, и Остия тут же начала подниматься.

– Не ходи. Остальные справятся, – сквозь зубы выдавил Серефин. – С ними Малахия, так что можно не переживать.

– Не думаю…

– Перестаньте. Не пытайтесь понять это, не пытайтесь решить проблему своими силами. Вы никогда не сможете этого, а сделаете лишь хуже.

Даже сквозь кровь, застилавшую ему глаза, он видел, как вытянулось лицо Кацпера. И тут же почувствовал себя виноватым. Конечно же, они хотели ему помочь. Он испытывал боль, и с ним явно что-то происходило. Но они были магами крови. Транавийцами. Они даже не представляли, что с ним происходит. Да он сам ничего не понимал.

Серефин зашипел, когда невидимая сила вновь потянула его к поляне. Он не мог выразить словами, что увидел там. Он ожидал увидеть чудовищ, таких же, как Велес, – ужасающих, сильных, но при этом состоящих из таких частей, которые его мозг не мог собрать воедино.

Но эти статуи… Человеческий мозг не создан для того, чтобы видеть подобные вещи. Смертным не положено этого знать. Ведь речь шла о силе. О существах, обладающих ее безграничным запасом. Что может произойти с теми, кто получит в свои руки такую мощь? Насколько сильно способен измениться человек, когда такое количество магии забурлит в его крови?

Кацпер сильнее сжал его руки. Неужели он пытался вырваться?

«Неужели ты наконец понял?» – вновь раздался в голове тот самый голос. Серефин уже мечтал, чтобы Велес вернулся. Хотя они оба грохотали в его разуме и оба требовали внимания, отчего нервы натягивались до предела.

«Наконец понял, кому пытаешься сопротивляться. Но тебе не нужно этого делать. Не нужно сражаться со мной. И с Велесом. Ведь легче просто сдаться на нашу милость. Позволить себе подчиниться нам. Упокоение не требует никаких сил, лишь полного принятия».