Близкие люди - Татьяна Устинова

Он зафырчал, как лошадь на водопое, и замотал головой, ноона не давала ему уклониться и коварно продолжала поливать водой лицо. — Вот тымне лучше скажи, Павлик, какого черта ты меня все это время не замечал, забывалздороваться, холодность изображал?

— Потому и изображал, — ответил он непонятно и перехватил унее душ. Пристроил его на стену, а сам взял Ингеборгу за скользкие бока,приподнял и поцеловал в губы, по которым скатывалась горячая вода.

— Я похожа на мокрую крысу, — сказала она, чуть задыхаясь,когда он отпустил ее, и откинула назад мокрые волосы.

— Ты похожа на женщину моей мечты, — пробурчал он как-то неслишком уверенно, но она не стала переспрашивать.

— Ты знаешь, — сказал он задумчиво, когда они лежали на егодиване после «второй серии», как деликатно сформулировала Ингеборга, он —закинув руки за голову, она — головой на его животе, — я несколько разпредставлял себе, что ты лежишь со мной на этом диване, а я глажу твою ногуили…

— Ноги достаточно, — перебила она быстро и сунула ему поднос гладкую розовую коленку, — ничего другого я сейчас просто не вынесу.

— Не вынесу! — передразнил он, вытащил руку из-за головы исхватил предложенную коленку. — Еще как вынесешь!

Ничего этого не может быть.

Сейчас он проснется где-нибудь на жестком продавленномдиване в Сафоново или в опостылевшей Леночкиной спальне и опять зайдется отненависти и презрения к себе. У него так не бывает. Он не может лежать средидня в постели, держать в руке гладкую розовую коленку, чувствовать животом чутьвлажные волосы, и не бояться свиного рыла, и не мучиться от того, что оннеприятен, нежеланен, не нужен, что его принимают только из милости да постарой дружбе.

— Паш, мне больно, — взвизгнула рядом Ингеборга, он слишкомсильно сдавил ее ногу, — слышишь, Паша?! — И легко укусила его за живот.

Он быстро разжал руку.

— Ты что? — спросила она, подтянулась на локтях и леглаповыше, заглядывая ему в лицо. — Что с тобой? Ты хочешь сию минуту указать мнена дверь?

— Почему ты сделала это? — спросил он мрачно.

— Что? — не поняла она.

— Ну… осталась со мной, легла со мной в постель и так далее…

— Сначала, — сказала она, рассматривая его лицо, — если тыпомнишь, я легла с тобой на пол. В постель с тобой я легла уже потом. А чтотакое? Тебя огорчает мой моральный облик?

— Инга!

Он даже перестал ее гладить. Он должен был добиться от нееответа.

— Паш, ты… заинтересовал меня сразу. Еще в школе, когдаприехал и устроил жуткий разнос за то, что я тебя вызвала. У тебя было странноелицо. Как будто ты вовсе и не хотел устраивать разнос, а просто собиралсяпосмотреть, что из этого выйдет.

— Так оно и было, — буркнул он и, не удержавшись, со брал вкулак ее волосы и поднес к своему лицу. Она подвинулась еще чуть-чуть повыше,чтобы ему было удобнее.

— Ну вот. Я все время старалась тебя расшевелить, задеть,заставить… Не знаю, злиться или смеяться. Каждую субботу я надеялась, что тыпридумаешь предлог, и приедешь ко мне, и заберешь меня сюда, и окажется, чтовам с Иваном не обойтись без меня… Однажды ты меня по голове погладил, и явздумала, каково это, когда занимаешься с тобой любовью? Паш я обязательнодолжна все это тебе выкладывать?

— Обязательно, — сказал он тихо, — просто обязательно. Яникогда в жизни не слышал ничего подобного.

— Но ведь у тебя были… какие-то девушки после развода? —спросила она осторожно.

— Никого у меня не было, — почему-то ему было счет легко вэтом признаться, — раз в две недели на правах бывшего мужа я посещал Леночку.Привозил денежки и получал свою порцию здорового секса. Она всегда говориламне, что я отвратительная жирная свинья, но я все равно исправно являлся засвоей порцией. Проходила в школе академика Павлова и условные и безусловныерефлексы?

— Павлик, ты все врешь! — объявила Ингеборга, смутноподозревая, что говорит он чистую правду, и ужасаясь этой правде. — Так небывает.

— Бывает.

— Почему ты позволил все это с собой проделывать?

— Что проделывать? Я действительно не могу себяконтролировать, когда дело доходит до… секса. Я действительно знаю, что яплохой любовник и…

— Откуда ты можешь знать, какой ты любовник, если, кромежены, которая от тебя ушла, у тебя никого не было?!

Этот простой вопрос поставил его в тупик.

— Знаю, и все.

— Ты не плохой любовник, — сказала Ингеборга с сожалением, —ты просто дурак какой-то.

Зато теперь она совершенно точно знала, как именно ей следуетс ним обращаться.

Все-таки она как-нибудь потом найдет его бывшую жену иутопит в Яузе. Можно, конечно, и в Москве-реке, но это будет для нее слишкомшикарно. Вот в Яузе — в самый раз.

— Значит, — подытожила Ингеборга задумчиво, — всю жизнь тыживешь с сознанием собственной неполноценности. И тебе даже в голову не моглоприйти, что я… тоже мечтаю как-нибудь заманить тебя в постель. И дажепридумываю всякие планы, как бы мне половчее это сделать, и уговариваю свойздравый смысл не вмешиваться, и убеждаю себя, что думать об этом — грех, потомучто женщина не должна бегать за мужчиной, что у тебя наверняка кто-то есть,скорее всего та краля из офиса, что такой мужик, как ты, не может жить один…

— Ты врешь! — крикнул он испуганным шепотом. — Ты все этосейчас придумала. Из жалости.

— Из жалости, Паша, — сказала Ингеборга надменно и сделаладвижение, как будто собиралась встать, — не валяются с мужиком по полу в кухне,не начинают все сначала в душе и не продолжают потом на диване, а я только чтовсе это проделала. Так что можешь убеждать себя в чем угодно. Я тебя хотела, ия тебя получила.

Он схватил ее, не давая пошевелиться.

— Ты не могла меня хотеть, — сказал он, отводя глаза, — это невозможно.

Она пожала плечами. Потом подумала и нырнула к нему пододеяло и пристроила острый подбородок ему на грудь, почти на сердце.

— Паша, я ни в чем не собираюсь тебя убеждать. И я не дамтебе испортить мне настроение. В конце концов, я только что переспала смужчиной, которого долго пыталась соблазнить. Для женщины, знаешь ли, это имеетбольшое значение. И до Ивана осталось всего полтора часа. И еще мне оченьхочется тебя покормить. Пойдем поедим?

Как ему было понять, говорит она правду или этопросто-напросто другая школа дрессировки с применением новых, улучшенныхметодов?! Где ему было справиться с рухнувшей на него массой совершенно новыхчувств, ощущений, странных, тревожных и соблазнительных мыслей?! Как ему быловытащить себя из-под обломков и суметь трезво и спокойно что-то оценить,посмотреть со стороны, убедить себя, что это правда, а никакое не прыганье вкольцо?!