Мед и яд любви - Юрий Рюриков

Записка эта написана крупным женским почерком; мы еще встретимся с ним — в те дни у меня был недельный цикл лекций, его хозяйка не раз писала мне, и позже ее позиция получит расшифровку. Но испуг от мысли, что любовь сама по себе, без помощи, угасает, резкое неприятие этой мысли — все это, видимо, тоже веточка с дерева романтического понимания любви.

Впрочем, не просто романтического, а облегченно, розово-романтического, потому что романтизм видел и мимолетность любви. Как писал Байрон:

Когда б нетленной

И неизменной,

Назло вселенной,

Любовь была,

Такого плена

Самозабвенно

И вдохновенно

Душа б ждала.

Но торопливы

Любви приливы.

Любовь на диво,

Как луч, быстра.

Блеснет зарница —

И мгла ложится,

Но как прекрасна

Лучей игра!

Какие психологические пружины движут самоугасанием наших влечений?

Радужная оптика безраздельно царит только в дебюте любви или влюбленности. Правда, у разных людей длина этого дебюта разная — от нескольких недель до нескольких лет. Как уже говорилось, чем дольше утро любви, тем длиннее и ее день, тем протяженнее вечер. Долгая любовь похожа на июньский день, короткая — на декабрьский: усеченное утро, быстротечный день, который на полдороге обрывается, сменяется ночью… Когда проходит утро любви, двойная оптика слабнет и достоинства человека видятся уже в меньшем увеличении, а недостатки — в меньшем уменьшении.

Спустя еще немного оптика чувств начинает различать плюсы и минусы близкого человека трезво, в их натуральную величину. А если в нее встраиваются призмы недовольства, она снова делается двойной, но уже темной, и начинает увеличенно видеть недостатки человека, а уменьшенно — его достоинства. Примерно так и идет самоугасание любви и влюбленности.

С неожиданной стороны подошел ко всему этому академик Густав Наан, эстонский астрофизик. Теория надежности, писал он, считает, что отказы и сбои — обязательное свойство любого явления жизни. Все, что может портиться, портится, говорит он, к этому ведет всеобщий закон природы — второй закон термодинамики, или закон энтропии. Энтропия (от греч. «превращение») — это обесценивание энергии, переход ее на более низкие уровни. Для обыденной жизни закон энтропии значит: «Само по себе, если ничего не предпринимать, все может только портиться, ухудшаться, распадаться».

Чтобы построить дом, телевизор, семью, говорит Г. Наан, нужны усилия. Чтобы они развалились, никаких усилий не нужно — все случится само собой. И, если мы хотим уберечь от распада дом, машину, семью, мы должны постоянно поддерживать их прочность. Только эти сознательные и постоянные усилия могут ослабить второй закон термодинамики, смягчить или отдалить энтропию чувства…

Еще рыцарский кодекс любви XII века возглашал: «Только отстаивание любви поддерживает ее жизнь». Можно, видимо, сказать: чем меньше мы помогаем своим чувствам, тем меньше они живут, а чем больше помогаем — тем дольше их жизнь. Сегодня это, пожалуй, главный закон психологической культуры любви, закон жизни и смерти наших чувств.

Нынешнему человеку — и усложненному, и обедненному — такая помощь чувствам нужна, наверное, гораздо больше, чем раньше. Ведь чем ослабленнее наши чувства, тем быстрее они выветриваются из нас и, значит, тем больше нуждаются в укреплении, в продлении жизни. Но и чем они сложнее, ранимее, уязвимее, тем легче им угаснуть и тем больше им нужна защита.

Невиданная трудность счастья — новая генеральная черта современности, и, наверно, наше отношение к счастью должно бы в корне перемениться. Если мы не зарядим свое подсознание предельным старанием помогать своим чувствам, то счастье, видимо, будет гибнуть скоропалительно. Если мы перенастроим свое подсознание на помощь чувствам, мы, возможно, сумеем продлять их жизнь, мешать быстрому иссыханию…

«Сколько раз в жизни можно любить? Раз или энное количество?» (Московская область, Болшево, ДК им. Калинина, декабрь, 1972.)

«Кто такой однолюб? Каков он как муж? Если ты однолюб, что выпадает больше — страдания или радости? И кому больше свойственно однолюбие — мужчине или женщине?» (Краснодарский край, школа вожатых пионерлагеря «Орленок», апрель, 1977.)

«Однолюб теряет или приобретает, любя одного человека?» (Куйбышевский мединститут, апрель, 1980.)

По-моему, на последний вопрос лучше всех в мировой культуре ответил Илья Сельвинский в своей поэме «Пао-Пао»: «Любящий многих познает женщину, любящий одну познает любовь».

Кто такой однолюб? По романтическому представлению это человек, который влюбляется один раз в жизни и навсегда. На самом деле у однолюба могут быть и влюбленности, особенно в юные годы, но любовь у него одна — долгое и глубокое чувство, как правило, сторгэ или агапэ или какой-то их сплав, иногда с вкраплениями эроса.

Какие корни у однолюбия, биопсихологические и нравственные? Прежде всего это эгоальтруизм, иногда с уклоном в альтруизм, особенно у женщин. Это средний — или ниже среднего — половой темперамент; средняя или ниже среднего возбудимость; обязательно — долгочувствие, длительное звучание ощущений; узкое поле восприятий, их способность сгущаться в пучок и, наконец, трудная насытимость ощущений…

Пожалуй, для однолюбия нужны все — или почти все — эти корни, а сверх того нужен еще такой человек, который своим поведением и обликом сумеет поддерживать в однолюбе его чувство…

Для судьбы чувства это исключительно важно. Внутренние основы однолюбия, психологические и нравственные, — это еще не гарантия, что человек станет однолюбом. Это только способность к однолюбию, возможность однолюбия, а вот проявится ли она на деле, станет ли явью, это зависит и от уклада жизни, и от того человека, которого полюбит однолюб.

Однолюбие чаще бывает у женщин, чем у мужчин, так как женщины по своей биологической и психологической сути более привязчивы и постоянны, а мужчины — из-за повышенного напора их чувств, повышенной поисковости всех ощущений — менее постоянны в чувствах.

Впрочем, если говорить точно, то однолюб — это судьба, а не особый тип человека. По-моему, людей, которые по своей психологической природе были бы однолюбами, в строгом смысле слова не существует. В психологии человека нет таких свойств, которые вынуждали бы его любить только раз в жизни.

В человеке заложена потребность в любви, сильная, средняя или слабая, и от того, какая она и как насыщается, и зависит, сколько раз будет любить человек. Если она сильная и насыщается хорошо, любовь не гаснет до склона лет, и долголюб может стать однолюбом; если любовь гаснет, а потребность в любви не насыщена, то в человеке, как лист в почке, таится готовность к новой любви, жажда к ней.

Люди, которых мы называем однолюбами, — это по своей природе долголюбы, а однолюбами их делает счастливая любовь, которая длится до склона дней. Или, наоборот, еще один парадокс: несчастная, неутоленная любовь ранимого человека с неактивными ощущениями, любовь, которая меланхолизирует человека, гасит его энергетику, еще больше сбивает активность его чувств.