Битва за Клин - Василий Карасев

Исходя из этого можно сделать вывод, что наши войска некоторое время прибывали в указанных населенных пунктах и, естественно, успели доложить об этом достижении. Но потом должен был последовать доклад об их оставлении. Почему об этом факте не были проинформированы хотя бы части, действовавшие в тесном взаимодействии с 371‐й стрелковой дивизии, остается непонятным.

Теперь трудно судить о причинах, по которым наше командование на всех уровнях было введено в заблуждение. То ли штаб 371‐й стрелковой дивизии плохо владел обстановкой, то ли сообщение о первоначальном успехе как об окончательном было сознательным стремлением поскорее отчитаться в надежде, что он неминуемо будет закреплен. В любом случае это не пошло на пользу, поскольку дальнейшие действия планировались исходя из достигнутых результатов. В итоге операция, построенная на такой шаткой основе, как видно из донесения 21‐й бригады, оказалась обреченной на неуспех.

Подведем итог: 8 декабря 371‐я стрелковая дивизия потерпела серьезную неудачу, о которой никто не хотел вспоминать ни через несколько часов, ни спустя месяцы. Причины этой неудачи, в общем, понятны. Все успехи ударной группировки армии имели место там, где действовали танки. К утру 8 декабря в 21‐й танковой бригаде их остались единицы, а вечером, согласно ЖБД бригады, положение было таким:

«К 18.00 части занимали следующее положение. 21 тп лес, что 2 км сев. Мал. Щапово в составе 1 Т-34. 21 мспб лес, что 2 км сев. Мал. Щапово. 1/33 сб – лес 2 км сев. Мал. Щапово. Перешел к обороне»[811].

Из донесения, представленного на следующий день, видно, что, в основном, бронетехника отсутствовала по техническим причинам или банально завязла в болотах[812]. Поскольку машины были оставлены на своей территории, их возвращение в строй стало вопросом времени, но в данном случае время играло на руку противнику.

По прибытии в расположение левофланговой группы начальника штаба 30‐й армии и его ознакомления ознакомился с обстановкой был выработан новый план операции по овладению райцентром. Этот план в ночь с 7‐го на 8‐е декабря был оформлен в виде боевого распоряжения № 10. Он переносил тяжесть борьбы с кавалерийских частей на пехоту. Основной ударной силой теперь становилась 348‐я стрелковая дивизия полковника Анисима Степановича Люхтикова. В его подчинение также поступил и 923‐й пехотный полк.

Стрелковая дивизия должна была наносить главный удар правым флангом в направлении Поздняково, Безбородово, т. е. в обход Рогачево с севера. Кавалерийские дивизии должны были совершить более глубокий обход и через Жирково, Нечаево выйти в тыл Рогачевской группировке противника. Чтобы высвободить для этих действий подразделения 18‐й кавалерийской дивизии 348‐я стрелковая должна была сменить их на участке Подвязново, Бунятино. Предварительно надо было овладеть этими двумя пунктами и обеспечить защиту левого фланга главной группировки[813].

Для решения этой задачи был выделен 1170‐й стрелковый полк майора Александра Андреевича Куценко с саперной ротой 472‐го саперного батальона[814]. Он должен был к 12.00 овладеть 3‐м батальоном Подвязново, а 2‐м и 1‐м батальонами – Абрамцево и Бунятино. Атака была назначена на 8.00. Действия пехоты должен был поддерживать 1‐й дивизион 916‐го артиллерийского полка. После захвата Бунятино один батальон выделялся для прикрытия от немецкой контратаки со стороны Синьково, чтобы не повторилась ситуация первых дней боев. Однако наша разведка не смогла установить того факта, что восточнее Бунятино немцев уже не было.

Остальные полки 348‐й дивизии должны были перейти в наступление в 12.00. 1174‐й стрелковый полк майора Андрея Григорьевича Гловатских (без 2‐го батальона) наступал через Поздняково, Кочергино с целью выхода на рубеж Безбородово, Трехденево. 1172‐му стрелковому полку (без 3‐го батальона) следовало действовать в направлении Васнево, имея ближайшей задачей овладеть этой деревней и в дальнейшем перейти на дорогу Александрово – Рогачево. Далее, наступая по ней на юг, выйти на окраину Рогачева и овладеть северной частью села. 923‐му стрелковому полку с 3‐м батальоном 1172‐го было приказано наступать по дороге на Рогачево, овладеть его южной частью, и далее захватить и прочно удерживать Лутьково, прикрывая себя со стороны Рогачевского шоссе.

На Рогачевском направлении планировалось использовать все силы 46‐й авиационной дивизии. Ближе к полуночи, в 23.30 7 декабря, ее командир издал боевое распоряжение, основные пункты которого были посвящены действиям в районе Рогачева.

«2) 150 АП 8.12 в период 8.45–8.50 нанести удар по главной силе противника в пункте Рогачево.

3) 136 АП 8.12 в период 8.40–8.45 нанести удар по живой силе противника в п. РОГАЧЕВО.

4) Командиру 180 ИАП двумя самолетами вести систематическую разведку согласно распоряжению по разведке, остальными самолетами прикрывать сопровождением действия командира 136 и 150 АП»[815]. А первые удары должны были наноситься уже в ночь на 8 декабря[816].

С утра 8 декабря в штабе 14‐й моторизованной дивизии состоялось подведение промежуточных итогов отступления. Наименее пострадал 54‐й мотоциклетный батальон, в котором наряду с относительно незначительными потерями, был отмечен лишь ряд обширных обморожений. Напротив, командир 14‐го разведывательного батальона сообщил о незначительной боевой мощи своего батальона. Были взорваны или потеряны в бою: семь бронированных автомобилей, два грузовых автомобиля, один трактор, два автомобиля, 12 мотоциклов, были взорваны два трактора.

Из тяжелого оружия и штурмовых орудий в распоряжении дивизии по‐прежнему имелись в 14‐м противотанковом батальоне – два орудия с тягачами (находились у 53‐го пехотного полка), четыре средних орудия, пять легких орудий (из них четыре без тягачей) и еще одно не боеготовое среднее орудие.