Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

Не так Уильям представлял себе прибытие важного гостя. Мало он знал о том, что такое долгое путешествие по размытым осенним дорогам. Потому его и удивило, что прибывшие напоминают скорее грязную свору, нежели представителей королевского двора Крелиоса.

Обвитый плащом посол встал посреди холла. Даже под одеждой он весь колыхался, напоминая бугристую репу. И лицо его было таким же: все в оспинах, пожелтевшее от пиров и обильных возлияний. По одному его заплывшему, осоловелому виду становилось понятно, что он любитель и прежде всего ценитель вкусной кухни и доброго вина. Лишь глаза у него были быстрые, прищуренные, будто сочащиеся маслом, — глаза прежде всего дипломата, нежели чревоугодника. Этими глазами он и впился во встречающегося его Филиппа фон де Тастемара; впился, но молчал.

Вперед вышел глашатай. Громким высокомерным голосом, еще не отточенным до изящества, он возвестил:

— Перед вами стоит посол его Величества — Ханри Еордон Обуртальский, барон Ожеротта! Ханри Еордон Обуртальский приветствует вас, Филиппа фон де Тастемара, графа Солрагских земель, входящих в священный Крелиос!

— Приветствую, — громко отозвался Филипп.

Только после публичного церемониала королевский посол Ханри соизволил улыбнуться, растянув пухлые губы. Улыбнулся он, как это делают опытные и богатые торговцы для своих выгодных партнеров, а потом протянул руку, обильно усыпанную кольцами.

— Я рад видеть вас и ваш великолепный Брасо-Дэнто, уважаемый граф. — Ханри пожал руку Филиппа, а затем развернулся в сторону сопровождающей его свиты, подтягивающейся в холл. — А это мои достопочтенные спутники! Барон Даймон Голдрик, рыцарь Его Величества.

Грузный воин кивнул.

— И сэр Вирджин Вордерлвуд, рыцарь Его Величества.

Тощий, что сосна, рыцарь отвесил красивый поклон.

С куда меньшим почтением Ханри представил своих нетитулованных помощников: писаря и личного помощника Сулмаса, сына некоего барона Гевотского. Филипп кивнул, поприветствовав всех гостей. Измотанные, но гордые принадлежностью к королевскому двору, они стояли за спиной Ханри и осматривались.

— Рад знакомству! Хочу представить вам мою дочь — Йеву, — с этими словами граф указал ладонью на стоявшую позади себя девушку.

Та присела в легком реверансе.

— Ваша дочь невероятно красива! — сладко улыбнулся Ханри.

Обмен любезностями подошел к концу. Прислуга стала расходиться, чтобы накрыть столы и растопить во дворе бани. Раскрасневшиеся служанки, стайкой окружившие крайне серьезного Уильяма, разбежались с нескрываемой досадой. Для них он был куда интереснее посла: рыхлого, внешне очень неприятного. Да и посплетничать они любили. Дело ли, сам таинственный гость, который за полгода лишь пару раз, со слов стражи, выходил в город, стоял поблизости. И какой гость! Высокий, длинноногий, лицо благородное, чистое, глаза лучистые, цвета глубокой синевы; сам с манерами, не присущими простолюдью, — ну точно аристократ!

Посол тоже отметил молодого человека, скромно стоящего среди прислуги, но в дорогом, обшитом воронами костюме. А когда Уильям обошел всех по широкой дуге и уже направился было к лестнице, Ханри громко обратился к Филиппу:

— Уважаемый граф, насколько я ведаю, у вас есть еще и сын.

— Есть, — кивнул Филипп и бросил беглый взор в сторону лестницы в надежде, что Леонард вот-вот покажется, чтобы не опозорить отца.

— Так почему вы не представите мне его? Природа щедро наградила его и ростом, и статью. Так что я вашего сына сразу заметил — тем более он так похож на вас лицом.

От этих слов граф растерянно повернулся в направлении, указанном послом, и увидел застывшего Уильяма. Все в холле переглянулись между собой. Не успевшая выйти прислуга зашепталась.

— Ах вот вы о ком… — обескураженно произнес Филипп. — Это сын моего товарища, Уильям фон де Аверин.

— Тогда прошу простить меня. Признаюсь, мои глаза редко ошибаются, но, видимо, воронья вышивка сбила меня с толку.

Раскрасневшийся Уильям принялся кланяться послу, втайне желая быстрее скрыться от столь пристального внимания. Спас его Леонард. Он торопливо сбежал по лестнице, наряженный в свою щеголеватую зеленую тунику с цепочками, поверх которой надел кожаный дублет.

— А вот и мой сын — Леонард, — выдохнул Филипп.

Графский сын элегантно поклонился. Ханри странным взглядом посмотрел сначала на Уильяма, который неуклюже пятился, чтобы поскорее исчезнуть, а потом на Леонарда, который ни своими рыжими волосами, ни низким ростом совсем не походил на графа. Ханри пришел к выводу, что природа сыграла злую шутку: наградила внебрачного сына, которого скрыли под чужой родовой фамилией, всем тем, чего недодала родному.

— Ваш путь был долгим, — заметил Филипп. — Располагайтесь в приготовленных комнатах. Бани затопили, советую сначала посетить их, дабы ваше тело отдохнуло от трудной дороги, а затем перейти в большой зал, где уже накрывают столы.

— Премного благодарен, нам льстит ваше радушие.

* * *

Чуть погодя Уильям вспомнил о просьбе графа забрать походный костюм, поэтому поднялся с кушетки. Спускаясь по лестнице, он раздумывал над произошедшим в холле. Как же получилось, что посол спутал его с Леонардом, обманувшись вороньей вышивкой на котарди?

Уилл постучал в комнату к швеям. Дверь открыла миловидная девица с большой грудью, которая рвалась из выреза платья. Увидев гостя, она густо покраснела, будто краснела постоянно и по любому поводу.

— Здравствуйте, господин. Вы за костюмчиком?

— Да, будьте добры, если он уже готов.

Развернувшись и поглядев на кого-то за дверью, она тихонько произнесла:

— Матушка, тот господин… который гость нашего хозяина. За нарядом пришел!

В приоткрытой двери показалась дородная женщина в чепце и почтительно поклонилась. Правда, глядела она скорее с благоговейным страхом. Кланяясь, она передала вещи. Уильям поблагодарил женщин и удалился. Однако стоило ему отойти на шаг, как до него донеслось перешептывание.

— Матушка, — болтала юная девица, — а он ведь и вправду похож на нашего хозяина! Высокий, чернявый, нос вороний — вот прямо хозяин наш, только молоденький. Донрад сказал, что это, скорее всего, его внебрачный сын… Представляешь, матушка!

— Тебе какая разница, кто он, Асипушка?

— Ну, матушка… Ну интересно же!

— Не забивай свою и так дурную голову! — грубо одернула ее мать.

Смятенный Уильям дошел до кабинета, где спрятался, усевшись на самую дальнюю кушетку и обложившись книгами. Он сожалел о том, что доставил столько хлопот графу одним своим присутствием, да еще и породил о себе массу слухов.

Пытаясь отделаться от тревожных мыслей, он погрузился в изучение книг по целительству. Хотя бы одна зацепка… Где же сведения о лечении зимней аспеи? Если суд пройдет хорошо, а в этом Уильям почему-то не сомневался, то он бросит все силы на то, чтобы отблагодарить Филиппа за его щедрость, и постарается помочь матушке.

* * *

— Ох, хорошо-о-о-о, — проревел басом, по-медвежьи барон Даймон Голдрик. Он вышел из бани — красный, мокрый,