Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

Каста также дает представление о глубокой тоске демократов по белым избирателям из рабочего класса, которые, по их мнению, должны чаще откликаться на их призывы за кухонным столом. Почему, спрашивали некоторые люди левых взглядов, почему, ну почему эти люди голосовали против своих интересов? Вопрошающие излучали категоричность, так и не разобравшись в вопросе. Чего они не учли, так это того, что люди, голосующие необъяснимым для них образом, на самом деле голосовали за свои интересы. Их основным интересом было сохранение кастовой системы в неизменном виде. И некоторые были готовы принять краткосрочный дискомфорт – отказаться от медицинской страховки, рисковать загрязнением воды и воздуха и даже умереть, чтобы защитить свои долгосрочные интересы в удобной для них иерархии.

* * *

Попав в кастовую систему, вы, вероятно, сделаете все возможное, чтобы выжить в ней. Если вы находитесь в ненадежном положении где-то посередине – ниже самого верха, но выше самого низа – вы можете дистанцироваться от низа и воздвигнуть барьеры против тех, кого видите ниже себя, чтобы защитить свое собственное положение. Вы сделаете акцент на унаследованные характеристики, которые могут обеспечить более высокое место по кастовой шкале.

В кабине для голосования многие люди автономно, подсознательно оценивают свое положение, свои потребности и желания, а также свои идентичности во всем их многообразии (рабочий класс, средний класс, богатые, бедные, белые, черные, мужчины, женщины, азиаты, латиноамериканцы). Они часто присоединяются не к тем, с кем разделяют беды, а к тем, чья власть и привилегии пересекаются с их собственными чертами. Люди с пересекающимися личными интересами часто тяготеют к личным характеристикам, которые придают им наибольший статус. Многие делают жизненный, вдохновляющий выбор. Они голосуют «за», а не воздерживаются, и обычно не голосуют «против». Они считают, что знают, кто будет защищать интересы той черты, которая дает им наибольший статус и которая для них важнее всего.

На решающих выборах 2016 года, сознательно или нет, большинство белых проголосовали за кандидата, который откровенно апеллировал к характеристике, наиболее вознаграждаемой в кастовой системе. Они придерживались того аспекта самоидентификации, который дает им наибольшую власть и статус в иерархии. По данным экзит-поллинга 24 537 респондентов «Нью-Йорк таймс», 58 процентов белых избирателей выбрали республиканца Дональда Трампа и только 37 процентов – демократа Хиллари Клинтон. Хотя она набрала почти на 3 миллиона голосов больше, чем Трамп, по народным подсчетам, она получила меньшую долю белых голосов, чем любой кандидат от Демократической партии, кроме Джимми Картера в его неудавшейся заявке на переизбрание против Рональда Рейгана в 1980 году.

«Партии стали настолько разделенными по признаку расы, – пишет политолог Лилиана Мейсон, – что простой расовой идентичности без политического содержания достаточно, чтобы предсказать идентичность партийную».

Возможно, не наибольшую белую солидарность в 2016 году. Большинство из них – 53 процента – игнорировали общие потребности женщин и выступили против другой белой женщины, чтобы проголосовать за сохранение белой идентичности и ее черт, к которым апеллировал Трамп, вместо того чтобы помочь опытной женщине и самим себе творить историю[419].

«Трампа привели к власти белые, озабоченные своим статусом, – пишет Жардина, – и его политические приоритеты явно направлены как на защиту расовой иерархии, так и на укрепление ее границ». Это люди, которые чувствуют, что «почва уходит у них из-под ног, и все те преимущества, которыми они пользуются благодаря своей расе, преимущества их группы и положения на вершине расовой иерархии, находятся под угрозой»[420].

Подсознательное осознание силы касты (несмотря на редкое, если вообще имеющее место, использование этого термина), по-видимому, также влияет в некоторой степени на то, как стороны воспринимают свои базовые группы поддержки. Республиканское почтение к своей базе белых евангелистов резко контрастирует с безразличием, которое часто демонстрирует демократическая база к афроамериканцам, которые обесцениваются по множеству причин, в том числе из-за их унизительного положения в нижней части социальной иерархии.

Для республиканцев фокусировка, ощущение сплоченности вокруг реальной угрозы в сочетании с присущими им кастовыми преимуществами коллективного богатства и влияния ее избирателей в целом дает Республиканской партии кажущееся преимущество в подстрекательстве своих сторонников против демократической оппозиции. Со своей стороны, демократы составляют рассредоточенное большинство электората, но временами кажутся равнодушными к базе, которой партия часто читала лекции или воспринимала как должное. Та же партия упрекала свой электорат, если явка была ниже ожидаемой, несмотря на подавление избирателей, к сожалению, покупаясь на кастовые предположения, в отличие от республиканцев лишаясь таким образом поддержки своих самых лояльных избирателей. Демократы растрачивают энергию и ослабляют свою власть, с некоторой завистью воспринимая преданность избирателей своих оппонентов, воспринимающих партию с уважением. Сами же демократы воспринимают как должное то большинство, что у них есть.

Белые евангелисты являются самыми лояльными сторонниками своей партии, каковыми являются и афроамериканцы для демократов, хотя обе эти группы составляют меньшинство от общего электората. Но главные вопросы самого надежного избирательного блока демократов – доступное жилье, чистая вода, жестокость полиции, разрыв в расовом благосостоянии и компенсация за санкционированную государством дискриминацию (каковая уже принята для других групп, дискриминируемых в Соединенных Штатах) – и по сей день остаются вопросами второго плана или вовсе считаются проблемными для партии, которую эти афроамериканцы помогали поддерживать. Для тех, кто считает, что это было бы непрактично, – партия, представляющая интересы подчиненной касты и зависящая от нее, должна открыть глаза своим соотечественникам и выступить за более эгалитарную страну.

Между тем приоритеты белых евангелистов – прекращение абортов, ограничение иммиграции, защита прав на оружие, ограничение правительства, а в последнее время пренебрежение наукой и отрицание изменения климата – обрели чуть ли не священное значение для Республиканской партии.

«Что больше всего отличает белых американских евангелистов от других христиан, других религиозных групп и неверующих, так это не теология, а политика, – пишет Сет Дауланд, доцент кафедры религии Тихоокеанского лютеранского университета и автор книги «Семейные ценности и рост христианских прав». – В течение XX века евангелическая коалиция объединила богословие, белизну и консервативную политику… Идентификация себя как евангелистов в начале XXI века означает приверженность правам на оружие, отмене легальных абортов и низким налогам»[421].