Два талисмана - Ольга Голотвина

Все притихли, оценивая ситуацию.

Внезапно вновь раздался голосок Милесты:

— Ой, я слышала про Сокола, который предал короля. Этот господин был послан Хранителем в крепость на границе с Силураном, но попал в плен к врагам и, чтобы спастись, показал им потайной вход в крепость.

— Да, было такое года четыре назад, — неохотно подтвердил Ларш. — Мне дядя рассказывал. Но тот Сокол не предавал короля: он счел, что его особа ценнее крепости… Позже его изгнали из Клана.

— А еще, — вспомнила Авита, — когда я подъезжала к Аршмиру, я видела в море островок, а на нем статую… ну, маяк. Спутник рассказал мне, что Клан Спрута умеет оживлять этого великана и направлять на врага. А что будет, если какому-нибудь врагу попадет в руки талисман, убивающий магию? Не оставит ли этот враг наш город без могучего защитника?

Ларш словно затрещину получил. Даже отвернулся к окну, чтобы скрыть волнение.

Маяк-великан, да…

Дядя надеется на Ларша, а тот сидит в гостинице, болтает о чужих заботах и ничего не делает.

Хотя… он же не бездельничает! Он расставил врагу сети — и ждет. Больше он ничего сейчас придумать не сможет…

— Вернемся к браслетам, — твердо сказал Ларш. — Тянется цепочка: от убитого торговца — к башмачнику Унтуму и Дочери Клана Лебедя. Тут все просто: браслеты были куплены в лавочке, в один день… и в ту же ночь лавочника убили. Затем браслеты были украдены: один — в ночь смерти лавочника, другой — на следующую ночь. А всплывают они уже в Наррабанских Хоромах. Как они туда попали? Цепочка разорвана…

— Она разорвана в двух местах, — уточнил Мирвик. — В лавку-то они как попали?

— Вор принес, — пожала плечами Авита. — А как же еще? Убил женщину, не нашел ничего ценного, взял бисерные побрякушки, сбыл лавочнику за горстку медяков.

— Нет, — возразил Ларш, — воры ушли с пустыми руками.

— Откуда господин это знает? — удивилась Авита.

Ларш быстро глянул на смутившегося Мирвика — и не стал рассказывать девушкам, как тот улепетывал от «крабов» и прятался на крыше.

— У стражи, — веско сказал он, — свои способы добычи сведений. Мне стало известно, что убийц было двое. И ушли они с пустыми руками.

— Значит, искали именно эту вещь, — протянула Авита. — Зачем бы ворам искать пару браслетиков, если у тетушки был полный короб таких украшений?

— Хозяйка дома грешила на служанку, — напомнил Ларш. — По прозвищу Гортензия. Я спрашивал парней из своего десятка, но они о такой девице не слыхали.

— Да! — вскинулась Авита. — Она бы столько смогла нам рассказать! Ведь наверняка сообщница преступников, наверняка! Молоко с сонным зельем…

— Если и сообщница, — уточнил Мирвик, — то помазала своих дружков.

— Что? — хором спросили Ларш и Авита.

— Ну… обдурила. Они без урожая ушли — так куда браслетики делись, а?

— Домохозяйка их взять не могла? — на всякий случай предположил Ларш.

— Зачем бы тогда ей говорить нам о пропаже? — возразила Авита. — Мы и знать бы не знали о браслете. И о втором, который тетушка сплела… Нет, без этой девицы не обошлось. Как же нам нужна служанка, как нужна служанка…

В этот миг отворилась дверь, вошла Барабулька. Она услышала последние слова Авиты и поняла их по-своему. Побледнела, грохнулась на колени и возопила:

— Нужна служанка? А я?.. Госпожа, а как же я?

— В чем дело? — нахмурилась Авита.

— Я-то думала, что слуги надо мною шутки шутят! — заплакала Барабулька. — Они сказали, что госпожа меня выгнать хочет… что она хумсарку покупает… — Взгляд девушки обежал комнату. — Вон ту бесстыдницу, да? Что на господской кровати валяется?

Милеста уткнулась лицом в подушку, чтобы скрыть смех.

Авита строго спросила:

— А где мои деньги?

— Здесь, все здесь! — вскинула голову Барабулька. Вскочила на ноги, кинулась к кровати, вытащила из-под нее корзинку. — До единой монетки тут, изволь пересчитать. Я даже на булки не тратилась: пекарь хозяйке выпечку на счет записывает…

Отодвинув листки бумаги, Авита на глазок оценила горстку монет. Пересчитывать не стала.

— А булки где?

— Внизу, госпожа, внизу, на кухне, сейчас вместе с отваром шиповника принесу!

— Вот видишь, Барабулька, — добродушно сказала Авита, — и деньги ты сберегла, и булочки купила. За что же тебя выгонять?

— Как — за что? — ухмыльнулся Ларш. — А за прозвище! Барабулька… несолидно как!

— А чего? — весело заступился Мирвик. — Барабулька — чем плоха рыбешка? Не барракуда, не мурена…

Служанка приободрилась: раз господа шутить изволят — наверное, не выгонят! Ответила весело, стараясь попасть в тон хозяйке и ее гостям:

— Так прозвище — не имя, оно ко мне до костра не прилипло! Как госпоже угодно, так пускай меня и зовет. Вот прежней хозяйке тоже не по нраву было меня Барабулькой кликать, так она меня красиво прозвала — Гортензией! А я… Ох! Что вы все так на меня смотрите? Я чего-то не то ляпнула, да?..

* * *

Четыре крепкие мужские руки возводили на краю обрыва увесистую груду камней.

— Хорошо! — Лабран разогнулся и потер поясницу. — Пнешь разок — все как раз туда и обрушится!

Сын менялы взглянул вниз — туда, где на валу стоял сундучок с откинутой крышкой. Свет играл на серебряных монетах.

— За деньгами, ясно, пойдет тот лысый, что был с девкой, — продолжил старший. — Ты на него сбросишь камни. А уж с девкой мы управимся.

— Отец, а если на этот раз она возьмет с собой несколько мордоворотов?

Лабран похлопал по лежащему на траве луку со спущенной тетивой.

— А почему их тогда просто не перестрелять, как увидим? — не унимался Бранби.

— Ты из лука метко бьешь? — вопросом на вопрос ответил отец.

— Да разве это оружие для моряка! — хмыкнул Бранби.

— Ну, а я малость насобачился, пока на суше ошивался, для Круга сведения добывал. Но большой надежды на лук не имею. Лучше бы обойтись без него. Если лысого камнепадом пришибет, на эту дерзкую сучку и стрелы тратить не надо будет. Лишь бы они не задержались! У нас с тобой, сынок, на сегодня еще одна встреча назначена…

* * *

Не сразу удалось успокоить Барабульку-Гортензию настолько, что она стала понимать, о чем с нею говорят. Виной тому было неосторожно брошенное Ларшем слово «сообщница». Едва девушка уразумела, что ее обвиняют в причастности к убийству и краже, как забилась в такой истерике, что на шум примчалась хозяйка гостиницы.

Госпожу Лаингу без объяснений выставил Ларш: нефритовая фигурка Спрута на его груди действовала не хуже волшебного амулета. Авита и лаской, и окриками постаралась унять слезы служанки. Ей попыталась помочь спрыгнувшая с кровати Милеста, но Барабулька сквозь рыдания прокричала: «Уйди, змеюка заморская!» Решила, видно, что весь творящийся вокруг ужас вызван происками хумсарки, которая решила извести ее, бедняжку, и занять ее место при госпоже Авите.