Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

для периода с конца XIX в. до последних десятилетий ХХ в., когда биосоциальная проблема в психологии ставилась как проблема Nature & Nurture, как проблема относительной значимости факторов наследственности и среды в формировании индивидуальности. В русле первого подхода декларировалась значимость фактора наследственности, именно он определял сущность человеческой личности, ее основные качества, а культура, средовые воздействия рассматривались лишь как условия для развития биологической программы – либо благоприятные, либо неблагоприятные. В русле второго подхода, развиваемого прежде всего советской марксистской психологией, подчеркивалось определяющее значение культурной среды для формирования личности.

Глобализация, высветившая в новом свете глубину и масштаб культурных различий человека, обнажила следующий слой в постановке биосоциальной проблемы. От микроконтекста индивидов фокус анализа переместился на макроконтекст жизни сообществ. Существует ли единый стандарт и эталон человека применительно к различным культурам? На протяжении предыдущего периода таким стандартом и эталоном для западной традиции был WASP. Динамические изменения в социуме на рубеже XX–XXI вв. делают невозможным его открытое удержание как ориентира. Доминирование психологических исследований на популяциях WEIRD тоже вызывает нарекания. Сбудется ли надежда вернуться к идее эталона на новом уровне обобщения, вынеся за скобки то, что является культурно-специфическим? Эта надежда движет универсалистами. Так, Берри отмечает: «Рабочей гипотезой данного учебника является допущение о возможности открытия „универсальных законов“ человеческого поведения. Мы полагаем, что можем приступить к рассмотрению основных психологических явлений, присущих виду homo sapiens, в целом. Наше убеждение основывается на существовании таких универсалий в родственных дисциплинах. Например, в биологии существуют надежно определенные универсальные видовые первичные потребности (питание, утоление жажды, сон), несмотря на то, что их удовлетворение достигается по-разному в различных культурах. В социологии имеется универсальный ряд отношений (таких, как господство), в лингвистике есть универсальные особенности языка (грамматические правила), а в антропологии существуют универсальные обычаи и общественные институты (такие, как изготовление инструментов и семья). Следовательно, и в психологии возможно предположение о вероятном открытии универсалий человеческого поведения, даже при существовании (как в этих родственных дисциплинах) широких вариаций в разных культурах, в том, что касается развития и проявления этих универсальных феноменов» (Берри, 2007, с. 16).

Универсалистскую позицию разделяет и Д. Мацумото: «Цель состоит в создании подлинно универсальных моделей психологических процессов и поведения человека, которые были бы применимы ко всем людям, независимо от происхождения, и могли бы дополнить, а может, и заменить господствующие сегодня теории и представления.

Следовательно, главная задача кросс-культурной психологии – оценка панкультурной применимости психологических теорий для проверки основных теоретических принципов и гипотез и для основательного пересмотра господствующих теорий базовых психологических процессов» (Психология и культура, 2003, с. 29).

При таком подходе биологии отводится роль «hardware» («железа») в обеспечении поведения человека, а культуре – роль «software» (программного обеспечения). «Культура для поведения человека – то же самое, что операционная система для программного обеспечения; оставаясь незаметной, она играет важнейшую роль в его развитии и функционировании», – считает Мацумото (там же, с. 27).

Если учесть, что универсалистская позиция является прямым развитием подхода к биосоциальной проблеме, доминировавшего в западной психологии до времени глобализации, и то, что, несмотря на тенденции к интернализации психологической науки, североамериканская и западноевропейская психология по-прежнему в мейнстриме доминирует, не приходится удивляться ее весомому представительству в дискурсе. Собраны горы фактического материала по кросс-культурным различиям (см. фундаментальный обзор: Heine, Buchtel, 2009), в первую очередь относительно потребности личности в поднятии своей самооценки и способов этого (self-enhancement). В качестве полярных по своим различиям рассматриваются два типа культур – коллективистские (исследуются преимущественно на примере Юго-Восточной Азии) и индивидуалистические (на примере Северной Америки и Западной Европы). Для сравнительного исследования используются преимущественно тест «Большая пятерка» и тест Айзенка (EPQ). Результаты абсолютного большинства исследований сводятся к небольшому числу общих выводов:

– в «коллективистских» культурах тенденция оценивать себя выше других (self-enhancement) менее выражена, чем в индивидуалистических;

– в «коллективистских» культурах личность (Я-концепция, self) в большей степени основывается на социально-ролевых качествах, проявляемых относительно общности, и оценивается относительно общности, зависит от ситуации (interdependent personality, interdependent views of self), а в индивидуалистических – на качествах, присущих самому индивиду, независимо от социального контекста и ситуации (independent personality, independent views of self). Соответственно говорят о «сущностных» концепциях личности, Я-концепции, self и т. д. (entity theories of self), противопоставляемых «контекстным»[17] концепциям (incremental theories).

Будучи серьезными учеными, сторонники универсалистского подхода понимают и открыто признают то, что их методы исследований и интерпретации результатов оставляют почву для больших сомнений. И лингвистический перевод, и адекватность адаптации методики к выборке, и применимость метода самооценки своих качеств, на котором строятся все опросники, – делают методы исследования тем менее валидными и надежными, чем больше отличия исследуемых общностей от хорошо образованных WEIRD, на которых методики разрабатывались. И тем больше искажающее влияние на интерпретации результатов собственных установок и стереотипов авторов работ. Для того, чтобы повысить объективность исследований, предпринимаются существенные усилия, направленные на усовершенствование методологии (см., напр.: Берри и др., 2007; Психология и культура, 2003), однако вызывает сомнение, что идеал объективности, к которому исследователи стремятся, может быть достигнут. Обширный и содержательный обзор по проблеме универсальных и культурно-специфических характеристик личности авторы заканчивают словами: «Тот факт, что так мало исследований личности проводилось на представителях незападных культур, и много с использованием методов, построенных на самоотчете (более 95 % статей в «Журнале личностей» полагаются на самоотчетные методы, которые особенно проблематичны в отношении межкультурных сравнений.), означает, что в наших представлениях о человеческой личности все еще есть огромные пробелы» (Heine, Buchtel, 2009, р. 387).

К антропологической проблеме

К новейшим понятиям универсалистского направления можно отнести так называемый общий фактор личности (GFP – General Fac-torof Personality), возникший в процессе применения «Большой пятерки». «Большая пятерка» – едва ли не самая популярная модель личности в современных психометрических исследованиях. Соответствующий тест переведен на множество языков и адаптирован на множестве выборок. «Большая пятерка» широко применяется в кросс-культурной психологии, где распространено мнение, что эта модель отражает универсальную структуру личности, применимую «для всех людей, несмотря на существенные различия в культуре, истории, экономике, социальной жизни, идеологии и в любых других формах культурных и поведенческих проявлений» (Gurven, von Rueden et al., 2013, р. 354).

Пятифакторная модель предполагает, что измерения «Большой пятерки» представляют собой личностные характеристики самого высокого уровня обобщения и что эти факторы независимы друг от друга. Однако с ростом накопленного материала появились сомнения в отношении независимости пяти факторов. К настоящему времени можно считать доказанным, что факторы Большой пятерки не являются статистически независимыми, между факторами прослеживаются постоянные и определенные взаимосвязи (Figuered et al., 2004; Musek, 2007; Rushton, Irwing, 2008; Van der Linden, Te Nijenhuis,