Модельный бизнес по-русски - Владислав Метревели

В нашей стране, где множество красивых девушек, все мнят себя моделями. И все мечтают хотя бы ненадолго побывать в шкуре модельного агента, менеджера собственной группы девушек-промоутеров, манекенщиц, фотомоделей. На какой-то период поиметь капельку власти над девичьей красотой, сделать ее более доступной для себя. Но этого не происходит. По крайней мере, в той степени, на которую рассчитывают наивные новоявленные боссы моделей. Российские девушки слишком независимы, глупы и нецелеустремленны, поэтому играть на их желании сделать карьеру и стать звездами в какой бы то ни было области бессмысленно. Это не чешки, которые с детства хотят вырваться из цепкого социалистического прошлого; не американки, приезжающие в Европу делать карьеру и пробивающие себе дорогу, устилая ее телами поверженных любовников, каждый из которых на какой-то шаг приближает для них модный олимп; не итальянки, знающие слабости своих престарелых боссов. А что им стоит всего лишь сделать массаж ступней или дать помассировать свои? Подергать рукой сморщенное мужское достоинство владельца агентства, который тридцать лет назад давал шороху, а сейчас уже не в силах, но отказаться от возможности повелевать и видеть склоненную голову к своим чреслам не может. А русские модели этого делать не умеют, не хотят, не понимают!!! Они хотят это делать тому, кому они хотят. Придумывают романтических «прынцев», одноклассников и бедных студентов возводят на любовный пьедестал, упиваются своим самоотрешением и жертвенностью. Они не хотят надрачивать итальянские дряблые органы. А иностранки – легко… За карьеру-то модели?! Что им, жалко, что ли?

Телок осознал это гораздо раньше многих безумцев, открывающих агентства на шальные спонсорские бабки и так же легко закрывающих шикарные офисы через три месяца после грандиозных презентаций и уверений, что уж МОЕ АГЕНТСТВО БУДЕТ САМЫМ-САМЫМ… А если не строить иллюзий, то даже в России, оказывается, можно существовать…

После этого Боря еще несколько раз звонил и намекал, что предложение остается в силе, но Телок был непреклонен, хотя временами и хотелось послать все к черту. Мир действительно менялся, и теперь уже девушки не были столь наивны, приезжая в Москву, как десять лет назад. Некоторые уже изначально знали, что и почем им надо. Такие были всегда, но теперь их количество возрастало месяц от месяца. Взять, к примеру, Женьку Сатину. Приехавшую три года назад в Москву из Самары красотку с зелеными глазами и угольными волосами рвали к себе несколько агентств, но она как-то прикипела к Телку и его далеко не самому пафосному «Blow». Она, правда, уже занимала какие-то места на конкурсах красоты и в Самаре, и в Москве, будучи еще совсем молоденькой, но только теперь, закончив школу, решила серьезно заняться модельной карьерой. Даже отложила поступление в какой-то институт, куда ее пытались отправить родители. Телок был вне себя от счастья. Он и работу подкидывал Жене в первую очередь, избавляя от ненужных кастингов, и деньги старался выплатить ей без задержек. А уж о том, чтобы предложить «чистейшему образцу» какие-то сомнительные съемки или знакомство с осаждавшими его «спонсорами», даже думать не смел. Потом появились Кир с Карасем, но в их сторону статная красавица даже и не смотрела, хотя те и старались ее охмурить, то приглашая куда-то провести время, то пытаясь умалить роль Телка в ее карьере и представить себя в ее глазах истинными вершителями судеб моделей в агентстве. На некоторых девушек «Blow models» их влияние никак не распространялось, для некоторых сотрудничество Телка с двумя пришельцами-оборотнями обросло слухами и подозрениями, а кое-кто из моделей реально ощутил гнилостное дыхание похотливой беспринципности, исходящее от новых партнеров. Потом они растворились так же внезапно, как появились. А Телок неожиданно узнал, что частые отлучки Жени в Самару для сдачи сессии, как она говорила, оказывается, были поездками со спонсорами то в Париж, то в Ниццу. Причем ни Телок, ни его бывшие «партнеры» к этому не имели ни малейшего отношения. Девушка сама решала, как и под кого… Кому отказать, а кого миловать. От кого принять, а перед кем строить невинную красу из провинции.

Трех манекенщиц, уходящих после показа, уже в пальто и шапках, остановил джинсовый паренек с фотоаппаратом на плече и что-то горячо объяснял им, кивая то на камеру, то на развешенные по холлу огромные обложки глянцевых журналов в массивных рамах. Одна из девушек тянула подружек к выходу, но те завороженно прислушивались к словам, вылетающим из губ соблазнителя, снимали верхнюю одежду, готовились попозировать немного на камеру на фоне сутолоки и бесшабашной круговерти закулисья модной жизни. Охота!

– Девушка, у вас такие красивые… локти!

Телок невольно обернулся на говорившего столь сомнительный комплимент. Накачанный мужик с золотой цепью на шее уже совал в руки модели какую-то книжицу и компакт, одновременно записывая ее телефон в свой мобильник и глазами поводя в поисках новой жертвы. Висевшая через его плечо фирменная сумка Московской модной недели на длинной лямке не оставляла сомнений, что дисков там хватит на небольшое агентство. Охота!

Чуть дальше вальяжный господин в небрежно наброшенном на белую водолазку пиджаке совал визитку какой-то девчушке. Она заученно кивала, то ли стремясь быстрее отделаться от навязчивого ухажера, то ли соглашаясь позвонить сегодня же вечером и поужинать где-то в симпатичном местечке. Охота!

На выходе из зрительного зала толпа рвала на части Светлану Кусчак, требуя автографов на обложке только что вышедшего свежего номера журнала «Кислотная жизнь», где любимица светских хроник была изображена в свадебном платье, разорванном на груди. Ни нелепая ломаная поза, ни слегка оттопыренные уши – отличительный знак дивы, – особенно заметные в ракурсе съемки, ни вываливающиеся груди не могли отвратить поклонников, жаждущих прикосновения к славе и знаменитости.

* * *

Звон отражающимися от невидимых преград переливами разбудил Олесю Звонареву. Она вытянулась на кровати, постепенно ощущая, что шелковистость простынь и упругость ложа никак не могут свидетельствовать о том, что она просыпается в своей постели. Где-то далеко, очевидно на кухне, звенела ложечка в стакане, и запах ароматного кофе, казалось, был способен разбудить даже тяжело заснувшего солдата на привале после многокилометрового марша. Солдата, но не Олесю Звонареву. Она со стоном опустила голову обратно на подушку. Голову, в которой разбивались хрустальными брызгами тысячи сосулек под лучами ярого, наливающегося яблочной желтизной солнца, которое сейчас сыпало свои лучи в окно, занавешенное легкой прозрачной тканью. Глаза открывать не хотелось совсем. Чуть ближе, чем бряцание ложечки, но тоже издалека доносился дребезжащий голос какого-то рок-певца, повизгивал орган и временами заходился в соло барабанщик.

– Плохо тебе? Нарушила несколько правил хорошего секса.

Леонтьев подошел ближе и с интересом оглядел девушку. Бесцеремонный ироничный взгляд скользнул даже под одеяло, а затем вновь отыскал ее глаза.

– Какие еще правила? Какой секс? – Голос Олеси гулко прозвучал на фоне нарастающей гитарной темы, будто сразу три Ингви Мальмстина и два Гарри Мура одновременно терзали свои фендеры.

– Какой? – хитровато лыбились губы под роскошной шевелюрой. – Секс бывает дружеским, жестоким, бывает для здоровья, может бизнесом стать, а может – глупостью по пьяному делу… Ты согласна, душа моя? – Певец раскачивался на вытянутых ногах между креслом и длиннющим стеллажом, заставленным дисками с многочисленными портретами себя самого.