Модельный бизнес по-русски - Владислав Метревели

Я купил эту подделку знаменитой лежанки Сальватора Дали в недавно открытом магазине на Солянке, где выставлены всякие штуки, стилизованные под семидесятые. Мои любимые семидесятые, времена моего детства. И вот теперь Нелли, сбросив туфли, с ногами забралась на красное ложе.

– Погладь его, – попросил я ее, протягивая к дивану горшок с извивающимися зелеными стеблями.

– Как погладить? – Она дотронулась пальчиками до одного, потом другого листа.

– Нет, прямо огладь его… вокруг.

– И что, – ее глаза округлились, – ему понравится?

– Конечно. Кактусы, например, не любят прикосновений, предпочитают, чтобы на них смотрели. Им от этого комфортно, они зацветают. А листья, наоборот, ждут, чтобы до них дотронулись, смахнули пыль, провели влажной губкой.

– Это же такой… как в «Леоне»?

– Да. По-моему он.

– Надо пересмотреть, кстати. Кайфный фильм!

Кино было еще одной отдушиной, наряду с чтением, которая помогала мне немного забыться и отвлечься от работы. Это только на первый взгляд кажется, что скаутский труд приятен и любой дурак был бы счастлив фотографировать и разглядывать девичьи прелести, пытаясь обнаружить в каждой новой претендентке восходящую звезду подиума. На самом деле если сам процесс общения с модельками и может кому-то доставить удовольствие, то оно заканчивается ровно на том моменте, когда ты пытаешься понять, что же дальше делать с отснятым материалом и как фото– и видеоизображения милых девчушек превратить в осязаемый денежный эквивалент, на который можно купить что-нибудь. Мне повезло: мне дан дар выделять из толпы те лица, которые имеют шанс через какое-то время привлекать к себе внимание всего мира. Но за почти десять лет я не нашел формулу трансформации – перевода этого таланта в презренный металл.

– Меня тут на охоту на медведя приглашали. Ты ел когда-нибудь медвежатину? – вернул меня к реальности голос Нелли.

– А ты разве не знаешь, что медвежатина – очень опасная штука? – автоматически ответил я.

– Чем же она опасна?

– Говорят, в печени медведей живут какие-то… ну, черви гигантские, и если неправильно приготовить мясо, нарушить хоть на йоту технологию, то… сама понимаешь… заражение. Они в человека переходят.

– Ужас какой ты рассказываешь! И что случится? Превратишься в медведя? Как в «Волке» Николсон.

– Думал, ты скажешь: как в «Обыкновенном чуде».

– Ух ты, медвежонок!

Нелли потянулась ко мне своими ручками и губками, а я, отбиваясь в шутку от ее ласк, пытался проговорить сквозь ее поцелуи:

– Я не медвежонок…

– А кто? Мышонок? – Нелли не отставала.

– Я мужчина! – гордо произнес я, расслабляясь, потому что девушка уже сидела сверху, припечатав меня к дивану.

– Мужчииииина, – протянула она, смеясь. – А что это такое? Настоящий мужчина. Ты повержен – слабак!

– Настоящим мужчиной я называю не того, который одной рукой положит на лопатки льва, и не того, который выпьет бутылку водки и не поморщится, хотя конечно же смелость, решительность и умение выйти сухим из любой ситуации не помешают любой особи мужского пола, а того, который сочетает в себе два главнейших качества мужчины: порядочность и умение взять на себя принятие решения, иначе говоря – ответственность.

– Какооооой ты… хфилософ.

– А ты – облизяна!

– Потому что лижусь? – Нелли снова попыталась поцеловать меня.

– Нет, потому что вертлявая.

– Почему же тогда «облиз»? Облизьяна – это откуда?

– Эх, ты… знаток советского кинематографа. – Я засмеялся, а Нелли обиженно сползла с меня.

– Мне двадцать два. Когда я родилась, советский кинематограф почил в бозе. Вместе с советским строем. Тем более что я привела в пример фильм «Волк», а не твое «Чудо».

– Ну простите! А какие мы знаем обороты – «в бозе»! Да вы, батенька, старомодны. А еще говорите, что не дитя советской эпохи.

– При чем тут советская? Так, кажется, говорили еще до революции?

– Ладно, оставим эту тему. Я, честно говоря, не знаю, откуда пошло это выражение. Но нападок на период моего детства и юности не потерплю! – Я зарычал и набросился на Нельку.

– Ах ты… ах… вероломный, отвлек меня своими разговорами, – задыхаясь в борьбе, пыталась высказаться она, но я сам теперь уже закрыл ей губы поцелуем, который длился, казалось, не меньше восьми с половиной недель.

Как оказалось, жить без секса можно, хотя найти партнера, разделяющего столь радикальные взгляды на сосуществование полов, найти нелегко. Мне повезло с Нелли. Для нее секс не являлся простым актом проникновения, а включал в себя весь комплекс общения, взглядов, прикосновений. Для меня все дальнейшее было невозможно по причине природной невозможности. Я кусал губы, обливался потом, вызывал в мыслях самые извращенные картины соитий, но не мог заставить воспрять свою уснувшую после того самого инцидента плоть. Она же обходилась без плотского секса вполне сознательно. Правда, я не мог предугадать, как долго такая ситуация сможет сохраняться. Она называла меня Медвежонком, Маугли, Птичкой Тари, на все лады перепевая особенности моей внешности.

Когда мы, усталые, но довольные, вновь сидели на любимом диване, тема мужских качеств сама собой переросла в обсуждение общечеловеческих ценностей. Мне нравилась Нелли. Впервые увидев ее на кастинге в Норильске, я сразу почувствовал родственную душу. По тому, как она вошла в кабинет, где шел кастинг, по тому, как смотрела на меня и окружающий мир, по тому, как излагала свои мысли, даже если первыми ее словами были банальные, представляющие себя как модель фразы:

– Меня зовут Нелли. Мне двадцать лет, мой рост сто семьдесят пять сантиметров, объемы…

Мы познакомились и сошлись во взглядах на многие вещи, и каждый день приносил новые и новые совпадения, хотя иногда мы и спорили, приводя точки зрения к единому знаменателю.

– Что я ценю больше всего в окружающих: доброту к людям, порядочность и… и… и увлеченность в работе, – вывел я, как мне казалось, уникальную формулу своих жизненных предпочтений.

– А тебе не кажется, что есть еще такое важное качество, как честность в отношениях с самим собой?

– Отличное качество. Отличное. Но мне все же кажутся более показательными те, которые описывают взаимоотношения человека с окружающим миром и людьми, чем степень его самокопания.

– Это совсем не самокопание. Это как раз самая значительная степень свободы именно в отношении окружающего мира.

Мне странно, что иногородняя девушка может пользоваться такими терминами и категориями. Я не хотел бы показаться снобом в отношении нашей провинции и глубинки, но согласитесь, это действительно удивительно. Правда, я был в гостях у Нелли в Норильске (поэтому-то ее мама, которой я дико понравился, и передала мне гостинцы) и видел, как она живет. Вполне интеллигентная семья с нормальным достатком, несмотря на отсутствие отца – кадрового военного, трагически погибшего во время второй чеченской кампании.