Украденный сон - Александра Маринина

…Год назад… Впервые за много лет Наталья Евгеньевна измениламужу. И не просто изменила, а влюбилась без памяти, влюбилась настолько, чтопорой теряла осторожность.

Рано или поздно это должно было случиться. Она приехала слюбовником к себе на дачу, будучи уверенной, что муж находится на дежурстве, асын – на занятиях в Высшей школе милиции. Когда на крыльце раздались шаги иголоса, Наталья помертвела. Муж не должен узнать о любовнике, это может статькатастрофой для всех. Еще будучи студенткой, Наталья умело внушила ему мысль оего необыкновенных сексуальных достоинствах и, играя на этой струне, быстропревратила сокурсника сначала в любовника, потом в жениха, а затем и в мужа. Насамом деле он был не особенно силен, но что еще хуже – он не был умелымпартнером и не желал ничему учиться. Да и зачем, собственно, учиться, если женауверяет, что все так здорово – прямо лучше и желать не надо.

Попав в сети собственной лжи, Наталья терпеливо сносиларитуал супружеских обязанностей, неизменно изображая восторг и упоение, ибопомнила: все, что угодно, только не разрыв и не развод. Нет, нет, ни в коемслучае этого допускать нельзя, он слишком много знает о конторе и слишком нуженАрсену. В случае конфликта его придется убрать.

Наталья Евгеньевна, собрав все свое недюжинное мужество,накинула халат и выскочила из спальни в холл. На пороге стояли Олег исимпатичная барышня в длинном кожаном пальто с небрежно наброшенным сверхуизумрудно-зеленым шарфом. На лице у барышни была написана нескрываемаянасмешка. Наталья приехала сюда на машине любовника, и то обстоятельство, что удома стоит чужая машина, а из спальни выскакивает всклокоченная баба среднихлет в едва застегнутом халатике и с перекошенным от паники лицом, возможностейдля двойного толкования не оставляло. Барышню явно забавляла мысль о том, чтоэта некрасивая немолодая женщина занимается любовью так же, как это делают юныеобладатели стройных и прекрасных тел.

– Олег, проводи гостью в гостиную, предложи ейчто-нибудь выпить и приходи в папин кабинет. Нам надо поговорить, – холоднопроизнесла Наталья Евгеньевна.

Она села в глубокое кресло в кабинете мужа и попыталасьсобраться с мыслями. Во что бы то ни стало надо перетянуть Олега на своюсторону, пообещать ему все, что он захочет, только бы заручиться его молчанием.

Может быть, состряпать на скорую руку какую-нибудь ложь,сославшись на задание Арсена?

Олег вошел в кабинет и молча остановился перед ней.

Всего несколько мгновений они, не говоря ни слова, гляделидруг на друга, но этих мгновений ему хватило, чтобы понять настроение матери ибыстренько сориентироваться. Он опустился на колени перед креслом, взял Натальюза руку.

– Мать, я очень рад за тебя. Я за семь лет ни разу невидел тебя такой красивой, с горящими глазами! Ты необыкновенная женщина, а чтоты видишь в своей жизни? Скучного отца, скучную работу, скучного меня. Наш отец– замечательный, он добрый, порядочный, спокойный, но тебе нужно хотя бы иногдавстряхиваться, иначе ты совсем закиснешь. Честное слово, я очень рад, чтонашелся человек, который оценил тебя, твой ум, твою красоту, твоюнезаурядность. И ты можешь быть абсолютно спокойна, отец ничего не узнает.

Более того, если я впредь могу быть тебе чем-то полезен, тыможешь на меня рассчитывать.

Еще не родилась на свет женщина, которую нельзя было быкупить лестью. Вопрос только в степени тонкости этой лести. Великолепный юныйнегодяй. Воплощенная материнская мечта.

…Месяц назад…

– Ты посоветовался с дядей Арсеном?

– Да. Он сказал, что нужно сделать крепкого середнячка.

Отказываться от стажировки в МУРе глупо, это сразу бросаетсяв глаза.

Но надо сделать так, чтобы отзыв о стажировке былпохвальный, но чтобы они не захотели через полгода взять меня на работу.

– Почему?

– Я нужен дяде Арсену в Северном округе. Даже если япройду стажировку в МУРе, распределение я все равно получу в Северный. У негосвои планы.

– Что ж, дяде Арсену виднее…

…Неделю назад…

– Ослабь хватку, сынок. Не нужно выглядеть слишкомумным. Судя по информации, которая у нас есть, Каменская вовсе не так проста.Как бы она тебя не разглядела.

– Советуешь сбавить обороты?

– Вот именно.

– Слушаюсь, мой генерал! Ну и чутье у тебя, мамуля…

Выстрелы прозвучали одновременно. Ларцев рухнул какподкошенный, а Олег стал медленно оседать, привалившись к дверному косяку.Наталья Евгеньевна едва успела осознать случившееся, как раздался звонок вдверь.

Немедленно отозвался злым лаем Цезарь. У мужа есть ключи,так что это не он. Никому другому она дверь открывать не собиралась.

Звонок прозвенел еще раз, Цезарь залаял громче, потом вдверь заколотили, послышались голоса:

– Откройте, милиция!

Через несколько секунд удары стали сильнее, Дахно поняла,что неизвестно откуда взявшаяся милиция взламывает дверь. Почему они здесь?Неужели Олежка? Где-то ошибся, прокололся, заставил себя подозревать и притащилза собой «хвост»? Олежка, сынок, как же ты так!

Ей хотелось кричать. Она слишком часто видела смерть и какврач, и как охотница. Олег был мертв, никаких сомнений. Олег, ее воспитанник,которого она со временем стала считать родным сыном, которого потом полюбилакак сына, который дал ей пережить минуты непереносимо острого материнскогосчастья, гордости за своего ребенка, дал ей почувствовать особую прелестьдружбы и соратничества между матерью и сыном. За эти восемь лет она испыталастолько радости, сколько не наберется во всей ее прошлой жизни. Никто никогдане сумеет так, как Олег, поддержать в минуты сомнений, утешить в горькиеминуты, сказать в нужный момент нужные слова. И пусть все это было не правдой,пусть это было умелой, искусной игрой, но ведь было же, было! И было такхорошо!..

Но кроме Олега есть еще муж, и есть она сама, и есть леттридцать жизни, которые надо прожить в нормальных условиях, а не на нарах.

Затрещала выломанная дверь. Лай Цезаря стал истошным ихриплым. Наталье Евгеньевне хотелось завыть и разрыдаться. Она чувствовалаострую боль в груди и потеряла сознание.

Поздним вечером 30 декабря Настя с удовлетворением убедиласьв том, что затеянная Колобком и ею игра дала некоторый результат. Человек сприятным баритоном звонил регулярно, вежливо извинялся за то, что не можетприслать ей Александра Дьякова, спрашивал, не нужно ли для наилучшегозавершения дела чего-нибудь еще, и не высказывал никаких претензий.

Чуткое Настино ухо улавливало в его голосе нарастающеенапряжение, которое он, впрочем, весьма умело скрывал. Пока все шло так, какона задумывала: тянуть время, демонстрируя полную готовность к сотрудничествуво имя спасения своей жизни от разгневанного Ларцева.