Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

Значительную часть моей иностранной валюты потреблял министр сельского хозяйства Дарре, вполне приличный малый, но больше философ, чем практик. Многие из его идей, такие как наследственное фермерское хозяйство, контролирование рынков, аннулирование фермерских долгов, стабилизация цен, борьба с расточительством и т. д., были разумны и успешны. Что не удалось Дарре, так это удовлетворить потребности страны в продовольствии за счет отечественного производства. Для этого Германия была слишком мала и недостаточно обеспечена природными ресурсами. Значительную часть наших продовольственных потребностей поневоле приходилось удовлетворять за счет импорта, для которого требовалась иностранная валюта. Между нами разразилась настоящая эпистолярная война. Однажды мне пришлось отвергнуть его запрос, закончив свое письмо словами: «Я не могу, как фокусник, доставать деньги из шляпы!»

Мировой экономический кризис серьезно сократил германский экспорт. Каждая страна за океаном и в Европе стремилась уменьшить импорт увеличением тарифов, ограничением квот или запретами на импорт. Тот факт, что Германия отставала в платежах по процентам на иностранные долги, побуждал отдельные страны реквизировать собственные платежи за импортируемые германские товары, хотя эта проблема касалась не государственных, но исключительно частных денег. Это вызывало также постоянное уменьшение поступлений в Германию иностранной валюты.

Я должен был как можно скорее найти способ активизации внешней торговли, который гарантировал бы получение Германией сырья и продовольствия. В сентябре 1934 года вступила в силу моя программа внешней торговли, получившая известность с этих пор как новый план. Он представлял собой централизацию торговли, посредством которой импорт принудительно регулировался в зависимости от наличия платежных средств. Было создано двадцать пять центров надзора, которым поручили контролирование товарооборота во внешней торговле. Иностранные векселя, подлежавшие оплате наличными или для расчетного счета, резервировались для санкционированных импортных сделок.

Такой порядок предусматривал создание широкого контрольного механизма и наличие большого числа чиновников, я выразил глубокое сожаление, когда он был вынесен на общий суд. Я сказал, что этого невозможно избежать, и выразил надежду, что вскоре можно будет восстановить нормальные условия торговли. С рядом зарубежных стран были заключены торговые соглашения, в рамках которых германские закупки в этих странах кредитовались по компенсационному счету и данные страны призывались использовать эти кредиты для закупок на германских рынках. Такая система особенно активно практиковалась в торговле с балканскими и южноамериканскими странами. Весной 1938 года соглашения о компенсационных счетах действовали в торговле не менее чем с двадцатью пятью странами, так что более половины германской внешней торговли осуществлялось через эти каналы. Посредством такой двусторонней торговой системы Германия смогла удовлетворять свои потребности в сырье и продовольствии.

Из-за такой политики я подвергался резким нападкам за рубежом. Она, конечно, противоречила прежним концепциям международной торговли и принципу наиболее благоприятствуемой нации. Ученые разных стран клеймили эту систему за отказ от хорошо известной всем экономической теории. Однако для меня больше значило не соответствие моей теории классической традиции, но то, что немецкий народ должен быть обеспечен необходимыми средствами для жизни. Сегодня, когда весь мир думает и действует в понятиях двусторонних договоров, читателю трудно представить смятение, которое породила торговая политика Германии в 30-х годах.

Подорвав концепцию частной собственности, навязав военные контрибуции, непосильные для экономики, дискриминируя немецкую политэкономию различными средствами по всему миру, отрицая свободу немецких предпринимателей передвигаться и жить за рубежом, навязанный Германии мир — все это потрясло сами основы, на которых строилась традиционная экономическая доктрина. Я испытал глубокое удовлетворение, когда во время открытия экономической конференции Британского Содружества 4 октября 1946 года — через несколько дней после моего оправдания в Нюрнберге — председатель Британской торговой палаты сэр Стаффорд Криппс заявил: «Шахт не примет участия в какой-либо из дискуссий на этой конференции, но его дух мы все ощутим. Вопрос состоит в том, сможет ли развиваться международная торговля, в частности торговля Великобритании, до необходимого уровня без внедрения на практике идей Шахта».

В 1936 году национал-социалистическая Германия достигла апогея своего международного престижа. Со всеми ограничениями, навязанными Версальским договором, было покончено. Несмотря на все трудности, теперь Германия располагала сбалансированной экономикой. Олимпийские игры, которые в этот год проводились в Берлине, привлекли огромное число иностранных гостей и представляли собой беспрерывную череду блестящих празднеств, организованных не только с большим великолепием, то также с безупречным вкусом и совершенной организованностью. Это приписывают доктору Геббельсу, который в данном случае хорошо знал, что надо делать. Не важно, касалось ли это больших мероприятий на стадионах, куда зрители приглашались посмотреть театральные представления, или планов проведения экскурсий по местам достопримечательностей — все носило на себе печать необычности, причем без назойливого блеска. Помимо спортивных состязаний, венцом всего явился вечерний праздник на открытом воздухе на Павлиньем острове, расположенном на реке Гавел между Ванзее и Потсдамом. Остров связывал с берегом реки мост из лодок. Когда гости ступали на мост, их приветствовали по обеим сторонам девушки, одетые, как пажи, во все белое с бриджами до колен. Огромный парк на острове расцвечивала иллюминация, в нем расставили бесчисленные столики, за которыми могло уместиться более тысячи гостей, обслуживавшихся служанками в белом. Особо подобранная музыка и воистину фантастический фейерверк создавали праздничное настроение. В качестве сувенира каждый гость получал живописный подарок от фарфоровой фабрики Берлина.

Публичные появления Гитлера в эти дни тоже были образцовыми. Какие бы речи он ни произносил, они были умеренными, мирными и дружественными в отношении других народов.

Новый план хорошо работал не только для Германии. Все другие страны, с которыми были заключены двусторонние соглашения, переживали деловую активность, поскольку находили в Германии растущий рынок для своих товаров. Особенно это касалось поставок сельскохозяйственной продукции и сырья с Балкан, что вело к улучшению экономических условий в этих странах.

В 1936 году я совершил поездку на Балканы с целью консолидации позиций взаимной торговли.

В ходе этой поездки на меня произвело наибольшее впечатление далекоидущее культурное влияние на Балканы германского характера и обычаев. Как и в 1930 году, я видел, что в Румынии все образованные группы населения понимали по-немецки. Также и в Югославии хорватское население продолжало демонстрировать прежнюю тенденцию ориентации на Вену в вопросах языка, живописи, литературы и науки.

В Белграде германский посол фон Герен организовал вечерний прием с участием министра и ведущих представителей делового сообщества, на котором я разъяснил новую торговую политику Германии. Я подчеркнул, что целью Германии не является держать такие страны, как Югославия, на уровне аграрных держав. Со стороны индустриально развитых стран было бы большой ошибкой выступать против постепенной индустриализации аграрных государств. Потребность таких государств развивать промышленность вполне естественна и понятна. Конечно, они должны начинать с более простых предприятий, таких как чугунолитейные и алюминиевые заводы, а не автомобильные и часовые. Такое развитие не нанесет вреда индустриальным государствам: будет постепенно изменяться только природа аграрного экспорта. Чем выше будет уровень жизни в аграрных странах благодаря промышленному развитию, тем больше будет у них потребностей. Их покупательная способность будет приносить пользу промышленно развитым странам.