День, когда мы были счастливы - Джорджия Хантер

Нехума с Солом переглядываются.

– Жаль только, что мы понятия не имеем, что… – говорит Нехума, но останавливается, чтобы поправиться, – где Адди.

Остальные молчат, потерявшись в собственных страхах. Но Нехума кивает.

– Италия.

– Нельзя забывать, что во время войны Муссолини был союзником Гитлера, – предостерегает Сол. – Предлагаю проложить маршрут с как можно меньшим количеством гражданских пунктов пропуска.

Итак, решение принято: Яков и Белла через несколько месяцев переезжают из Лодзи в Штутгарт, а со временем, бог даст, и в Америку, а остальные отправляются в Италию.

Вся семья склоняется над картой. Адам ведет пальцем от Лодзи на юго-запад Италии, перечисляя города, в которых точно будут отделения Красного Креста: Катовице, Вена, Зальцбург, Инсбрук. Он не упоминает Краков, поскольку твердо уверен, что его жене лучше никогда не приближаться к тюрьме Монтелюпих ближе, чем на пятьдесят километров. Путь пролегает через Чехословакию и Австрию. Они согласны, что это единственный хороший выбор.

– Я напишу Терзе, Франке и Салеку о наших планах, – вслух рассуждает Халина. – Поинтересуюсь в Джойнте, помогут ли они оплатить их поездку, чтобы мы могли встретиться в Италии. И поговорю с девушками в Красном Кресте: может, они помогут нам спланировать маршрут или расскажут об отделениях Красного Креста по пути, о которых мы не знаем. Нам понадобятся водка и сигареты. Для пунктов пропуска.

Нехума смотрит на Сола, представляя себе путешествие. Добраться до Италии будет нелегко. Но если они смогут, она воссоединится со своим первенцем. И у Фелиции будет отец! От этой мысли ее настроение улучшается. В начале войны они с Солом понятия не имели, доживут ли до ее окончания, доживут ли до этого ее дети, соберутся ли они когда-нибудь вместе, как единое целое. В день, когда немцы вошли в Радом, ее мир рухнул. Она наблюдала, как все основополагающие истины жизни, которую она знала: ее дом, семья, безопасность – бросают на ветер. Теперь эти осколки ее прошлого начали опускаться обратно на землю, и впервые за пять лет она позволила себе поверить в то, что со временем, проявив терпение, она сможет сшить подобие того, что было когда-то. Как раньше, никогда не будет, она достаточно мудра, чтобы понимать это. Но они здесь, и по большей части вместе, что кажется каким-то чудом.

Конечно, она не может не обращать внимание на отсутствующие фрагменты: на Моше и родне, которую потерял Сол, и на родственниках Адама, о которых все еще ничего не известно, и особенно на зияющей пустоте на месте ее среднего сына. Что стало с ее Адди? Настроение Нехумы портится, пока она пытается примириться с неизвестностью, с вероятностью, что может так никогда и не узнать о нем, – и ее мир, ее гобелен, никогда не будет полным без него.

Австрийские Альпы

июль 1945 года

Через просвет между деревьями видно только сине-стальное небо. Уже перевалило за восемь часов вечера, но света еще достаточно, чтобы почитать книгу, если бы она у нее была. Уставшие за день, родители, Мила и Фелиция спят, раскинувшись на привале и положив под головы сумки и небольшие кожаные ранцы с тем, что осталось от их вещей. Слушая стук дятла по стволу ближайшей осины, Халина вздыхает. Пройдет еще час, прежде чем стемнеет, и два – она знает, – прежде чем она заснет. Можно с тем же успехом воспользоваться последними лучами света, решает она и достает из внутреннего кармашка своей сумочки носовой платок. Она разворачивает его, раскладывает оставшиеся сигареты в ряд перед собой и пересчитывает. Двенадцать. Она надеется, что этого хватит, чтобы подкупить охрану на следующем пропускном пункте.

«Встретимся в Бари», – написал Генек в последнем сообщении. Несмотря на строгие ограничения на перемещения гражданских лиц, Халина, Нехума, Сол, Мила и Фелиция не стали задерживаться в Лодзи. Адам остался.

– Ты иди, – сказал он Халине. – Я останусь, заработаю немного денег, – он нашел постоянную работу в местном кинотеатре. – Догоню вас в Италии, когда устроитесь.

Халина не спорила. За несколько недель до этого Адам узнал через Международную поисковую службу, что имена его родителей, братьев, сестры и племянника в списке подтвержденных погибших. Других сведений там не было, только имена на бумаге среди сотни других. Адам был убит горем, и то, что ему не дали объяснений о том, как или когда они погибли, сводило его с ума. Халина понимала, что он остался не из-за работы. Ему нужны были ответы.

Поэтому Халина и остальные отправились в путь, захватив столько сигарет и бутылок водки, сколько могли унести. Халина наняла водителя, чтобы тот довез семью до Катовице, города в двухстах километрах к югу от Лодзи. Там Халина, все еще свободно говорившая по-русски, устроила, чтобы их подвезли в кузове грузовика, доставлявшего обеспечение Красной армии в Вену. Поездка заняла несколько дней. Курцы прятались, забившись между ящиками с военной формой и мясными консервами, боясь, что если их поймают при пересечении границ Чехословакии или Австрии без соответствующих документов, то оправят обратно, или, того хуже, посадят в тюрьму.

Из Вены они на попутках доехали до Граца, где их высадили у подножия Южных Известняковых Альп, исполинской покрытой снегами гряды, тянущейся на юго-запад, по Австрии на территорию Италии. Халина задумалась, выдержат ли родители или Фелиция, еще болезненно худенькая, поход: Альпы были грандиозны, выше, чем любые горы, что она видела раньше. Но если они не хотят столкнуться с дюжиной пропускных пунктов на железнодорожных станциях и границе, пеший переход остается их лучшим вариантом. Отдохнув неделю в Граце, Курцы избавились от некоторых вещей, заполнив освободившееся в сумках место хлебом и водой, и на последние сбережения (Адам настоял, чтобы они взяли и его деньги) наняли проводника – австрийского юношу по имени Вильгельм, – чтобы тот показал им путь через горы.

– Вам повезло, что лето пришло раньше, – сказал Вильгельм в день выхода. – Южные Альпы покрыты снегом десять месяцев в году и в это время года обычно непроходимы.

Они шли пешком каждый день с семи утра до семи вечера. Вильгельм оказался чрезвычайно полезным проводником, пока однажды утром они не обнаружили, что он исчез. К счастью, он оставил еду и свою карту. Проклиная трусость юного австрийца, Халина не мешкая назначила главной себя.

Она заворачивает сигареты в платок и убирает обратно в сумку, потом достает из нагрудного кармана карту и аккуратно разворачивает за уголки. Из-за частого использования ее края стали мягкими, как бархат, а сгибы – пугающе тонкими. Она убирает с земли несколько камешков и раскладывает карту, проводя грязным ногтем между их приблизительным местоположением и ближайшим городком у подножия Южных Альп. Филлах – деревня у самой итальянской границы. Она прикидывает, что им идти еще сорок часов, строго на юг, а значит, они смогут быть в Италии через четыре дня. Будет трудно. Их легкие привыкли к высоте в три тысячи метров, но подошвы ботинок, не предназначенные для такого интенсивного грубого использования, начинают разваливаться. Им нужно быть предельно осторожными, особенно во время спуска. Халина задумывается о том, чтобы прервать путешествие и дать отдых ногам. Вчера Сол споткнулся о корень и чуть не подвернул ногу. Они все устали до изнеможения. Двенадцать часов пешком каждый день – это слишком. К тому же, у них мало еды: хлеба и воды хватит самое большее на четыре-пять дней. Так что они пойдут дальше, решает Халина. Лучше всего добраться до итальянской земли. Остальные наверняка согласятся.