Крик - Антонов Виктор Акимович

на босу ногу. Ну, прямо копия. «А если нет вопросов, – говорит Бажов, – тогда должен вас спросить господа, настаиваете ли вы на своем заключении? Если вы настаиваете, мы будем вынуждены возбудить уголовное дело, потому что на наш взгляд ваше заключение носит заведомо ложный характер». Тогда один из этих, в цепях и «Ролексах», говорит, что они не настаивают на полной объективности, потому что им могли дать данные не соответствующие действительности, а часть данных скрыли. С тем и расстались. А Чайка после этого прямо на следующий же день улетела в Лондон. Журналюги начали кричать, что этих аудиторов запугали. Конечно, запугали, это же липовое заключение. Тут кто угодно перепугается. Вот тут журналюги впервые сказали правду, но как всегда по-своему. Вон Алька, как наш эксперт по уголовному праву, вам все объяснит.

– Ну да, это заведомо ложное заключение, – подтвердила Алька. – причинившее значительный вред. Кому хочется под суд? Вот они и продали хозяина.

12

Антон мне рассказывал, что его допрашивал следователь Исаев. Вопросы в основном были те же, что и у нас с Алькой. Иногда его спрашивали по конкретным сделкам. У него были очные ставки с региональными руководителями НК, дела которых вели не в Москве, а в других городах. Он сказал, что у него была даже очная ставка с хозяином. Пока только одна, но следователи сказали, что возможно и еще будут. Я поинтересовалась, как хозяин держится.

– Уверено и спокойно. Когда не согласен со мной, спокойно утверждает свою позицию. Вот адвокат его ведет себя довольно агрессивно. Конечно, в рамках закона, но агрессивно. Хозяин даже его сдерживает и иногда одергивает. Но однажды хозяин не сдержался и прямо спросил:

– Объясни мне, Антонио. Ну на кой черт ты вернулся? Ведь тебя никогда бы никто России не выдал. Ну вот объясни мне. Ведь для тебя это и на Западе в бизнес-кругах какая-никакая, но потеря репутации. Ты же знаешь, как на Западе к этому процессу относятся. Объясни мне, никак я не пойму – вот и все тут.

– И что ты ему ответил?

– Следователь, адвокат и эксперт тоже разинули рты и уставились на нас. Хозяин говорит следователю, что он может не записывать это в протокол. Тот говорит, что никаких записей. Без проблем.

– Ну, Антонио. Почему, зачем?

– А что я ему отвечу? Сказать, что я счастлив, что вернулся? Конечно, хотелось сказать. Но тогда начнут искать люди хозяина, откуда это счастье. Знаешь, а так хотелось. Но я ему так ответил: «Когда-нибудь узнаешь. И, может быть, поймешь. И не осудишь»

Приближался день рождения Антона и следствие разрешило ему отметить эту дату в ресторане, в небольшом кругу. Но не в Москве, а где-нибудь в Подмосковье. Сейчас таких небольших ресторанчиков предостаточно.

Алька попросила это сделать Валерия. И тот предложил ресторан в их районе. Валерий с руководством там неоднократно отмечали разные торжества и события. Валерий же и взялся все заказать и оформить. Алька мягко объяснила Валерию, кто такой Антон и почему приходится соблюдать меры предосторожности. Безопасность выделила нам машины и двух парней для охраны. До ресторанчика добрались быстро. Алька и Валерий были уже на месте. Нас встретили и отвели на второй этаж за столик в углу. Очень было удобно и уютно. В ресторане все под русскую старину: и столы, и стулья – массивные, из дерева. Стол был уже накрыт, и мы с Алькой пошли привести себя в порядок. Я ее спрашиваю в комнате:

– А как же ребята из охраны? Они что, в машине остались?

– Не переживай, – важно отвечает Алька. – У них все налажено и все предусмотрено. В случае перестрелки прячься под стол.

– Да ты что!

Она смеется, подкрашивая ресницы и брови, смахивая что-то с воротничка блузы. Нас просили одеться как можно проще, чтобы не привлекать внимание, можно и джинсы и блузки.

Первой слово взяла Алька. И как мы договорились, чтобы не открывать, кто мы и откуда коротко произнесла:

– Здоровья тебе, Антон и удачи в нашем общем деле. Бесконечно рады, что ты с нами. Мы тебя любим.

Посмотрела на меня, зараза, и прибавила:

– Не сомневайся.

Потом мы как и водится ели, пили и слегка захмелели. И вдруг неожиданно мужики нащупали знакомую им тему. Оказывается, дед Валерия был летчиком и в составе наших военспецов воевал в Испании. Был там ранен, вернулся, потом воевал в Отечественную. А дед Антона воевал в рядах республиканской армии. Потом был в плену у французов, когда республиканцы потерпели поражение, а потом оказался в Штатах и оттуда вернулся в Испанию, когда была объявлена амнистия.

– Ну и как твоему деду Испания? – спрашивает Валерия Алька.

– Он в восторге. Он говорил, что испанцы по характеру или по менталитету, совсем как мы – с поправкой на южные широты. И с такой же ленцой, и такие же отважные раздолбаи. Это, говорит, и привело к поражению. А потом, говорит, у Франко появились мессершмиты, и нам в небе совсем стало плохо. Он говорил, что немецкие советники навели у Франко порядок, и он одолел. К тому же республиканцы не могли договориться между собой.

– Наверное, правильно, – говорит Антон. – Отец не любил вспоминать. Но о русских всегда говорил с симпатией. И вообще у нас меньше разногласий и споров по поводу гражданской: кто франкист, кто республиканец. А у вас, я смотрю, такие возникают баталии по телевидению. Их стараются примирить, а они ни в какую.

– У вас не было таких поворотов в истории и такой вражды как у нас, – говорит Валерий. – Вот у меня вся семья из красных.

– Мои из крестьян, – говорит Алька. – Мама сейчас перешла в категорию рабочих. А я вот и не знаю, в каком классе нахожусь.

– Мы с тобой, Алька, принадлежим к среднему классу. Так мой папаша установил.

Алька смеется, показывает мне кулачок.

– А вот Антон – компрадорская буржуазия.

– Я не буржуазия, я иностранный специалист, – возражает Антон. – В силу судьбы влипший в ваши дела.

Мы все дружно расхохотались, и стало как-то свободнее, а может быть и от выпитого.

– А вот мне все это не нравится, – говорит Алька. – И я как оглянусь на нашу историю, почитаю о гражданской войне – про Отечественную молчу – там все ясно, у меня дух захватывает от восторга. Мне кажется, в Испании такого раздрая как у нас, не было. С одной стороны дворцы, особняки, автомашины, и кабриолеты, дамы в изумительных нарядах, в бриллиантах. А с другой стороны – лохмотья и нищета. Вы посмотрите на старые кинокадры. А о крестьянах мне бабуля рассказывала, какая нищета была. И когда пришла революция ясно, на чью сторону встал народ. Вот вы смотрите – гражданская война. С одной стороны великолепно экипированные, вооруженные всей буржуазией, Антантой и прочей сволочью белогвардейцы. Генералы, адмиралы, у них даже рядовыми были офицеры. А с другой стороны простые солдаты и некоторая часть низшего офицерства, в командирах армий и фронтов поручики, прапорщики, унтеры, рядовые. Поручик Тухачевский разбил в пух и прах Колчака, потом окончательно добил Деникина, потом повел блестящим маршем войска на Варшаву. Я когда про него прочитала, я обалдела. И вот сейчас соображаю, почему о нем так мало говорят. Это же гений. Он по существу разбил основные силы белогвардейцев.

Алька прямо вся воспламенилась, ну атаман Маруся, да и только, или Роза Люксембург.

– Я наизусть помню строки Бориса Гуля, в его биографической книге о Тухачевском, когда большевики шли на Варшаву. Хотите, прочту?

Все согласились. Алька начала:

– Громадной брешью в 80 километров разорвав польские армии, безоглядным марш-маршем Буденный бросился в польский тыл, сметая на пути