Так близко к горизонту - Джессика Кох

Дэнни пожал плечами:

– Чума или холера. Всё равно. Приходится брать, что дают.

– Это можно прооперировать? – спросила я.

Врач посмотрел на меня с состраданием:

– Речь идёт об инфекции. Это нельзя прооперировать. Можно попробовать немного отодвинуть наступление нарушений, но это связано с большим риском. Пациент может вообще не проснуться или впасть в кому. В любом случае при вмешательстве наступят непоправимые повреждения головного мозга.

– Что происходит без операции? – спросил Йорг.

– Как бы различно ни протекали два варианта, заканчиваются они оба, как правило, одинаково. В конечной стадии это приводит к деменции, галлюцинациям, эпилептическим припадкам или полному параличу. В большинстве случав пациент в какой-то момент впадает в кому, из которой он больше не выходит. Некоторые умирают ещё до этого от инсульта, паралича дыхательных мышц или кровоизлияния в мозг.

«Выпрыгни из окна, Джессика! Ты на пятом этаже, у тебя неплохие шансы умереть сразу!»

– Как вы будете лечить его? – будто сквозь туман я различила, что и голос Йорга стал ломким.

Кто-то схватил меня за руку. Это был Рики. Один из врачей, который до этого молчал, взял слово:

– При актуальном состоянии медицинского знания у нас, к сожалению, не так много вариантов. Мы должны надеяться, что ВААРТ-терапия поможет и число Т-лимфоцитов останется стабильным. Только это может замедлить течение болезни.

– Сколько мне ещё осталось? – спросил Дэнни.

Врач проигнорировал его вопрос и продолжил отвечать Йоргу:

– Мы дополнительно назначим лекарства рисперидон и камптотецин. Но лечение связано с сильными побочными эффектами и должно производиться длительное время в больнице. Но вместе с уже применяемыми АЗТ и цидофовиром они могут помочь.

– Могут? – Йорг выглядел так, словно вот-вот схватит врача за ворот. – Могут помочь?

– Никто точно не знает. Нет ни убедительных исследований, ни случаев долгосрочного успеха лечения. Мы можем попробовать также препарат топотекан. Но его эффект не исследован и очень спорен. Возможно, он мог привести к смертельным случаям.

– Как долго? – повторил Дэнни нетерпеливо. Он всё время нервно проводил рукой по своим волосам.

– Гер Тэйлор, могу ли я представить вам доктора Орнбергера? Это наш психолог, он будет вести вас в дальнейшем.

Дэнни раздражённо фыркнул:

– Боже, мне не нужен психиатр. Мне нужно чудо!

– Подумайте об этом, – посоветовал врач. – Он в любое время готов поговорить с вами.

– Как долго? – спросил Дэнни в третий раз. Ещё немного и его терпение закончится.

– От трёх до пятнадцати месяцев.

Тишина…

– Что, если лечение подействует? – голос Йорга прозвучал словно из другого мира.

«Три месяца… Прыгай, Джессика! Прыгай из этого чёртова окна! Сейчас же!»

– Тогда пятнадцать месяцев. Это самый оптимистичный прогноз, который мы можем сейчас дать, – без выражения ответил врач.

В моей голове всё перевернулось, и мозг трезво, как компьютер, рассчитал, что пятнадцать месяцев дольше, чем три.

– Господи боже! – сказал Йорг.

Рики оставил меня и подбежал к окну. Он тоже хочет выпрыгнуть?

«Дэнни умрёт!»

Внезапно моё горло сжало. Я облокотилась на койку Дэнни и криво упала на неё, крепко вцепившись в него. Я почувствовала, как он тянет меня к себе, как его пальцы хватаются за мой свитер.

«Что я вообще здесь делаю?»

– Выведите девушку, – распорядился один из врачей.

«Девушку? Они обо мне? Кто я вообще?»

– У неё шок, заберите её отсюда.

Я кричала?

Кто-то потянул меня. Я вцепилась ещё крепче, а Дэнни прижал меня к себе.

– Отпусти её, чёрт возьми! – крикнул он одному из врачей.

Они вдвоём тянули меня в разные стороны. Внезапно Рики подскочил ко мне и отцепил меня от Дэнни.

– Я заберу её, – сказал он тихо Дэнни, и тот отпустил меня.

– Убирайтесь! – внезапно в возникшую пустоту крикнул Дэнни. – Убирайтесь все!

Рики провёл меня мимо окна.

«Да прыгай же наконец!»

– Я сказал: убирайтесь все! – закричал Дэнни. Он скинул покрывало на пол и вытянутой рукой указывал на дверь. – У меня нет времени повторять всё по три раза!

«Он что, шутит? Как обычно?»

Кто-то кинул стакан с водой в стену. Это мог быть только Дэнни.

«Три месяца! Я останусь одна! Одна. ОДНА! Одна…»

– Убирайтесь сейчас же, все! – ревел Дэнни. – Все!

⁂

Они дали мне что-то для сна и продержали там ночь. Йорг рассказал мне на следующий день, что у меня случился нервный срыв, я упала на пол и кричала. Я не помнила этого.

В отчаянии я попыталась попасть к Дэнни, но не смогла. У него случился приступ ярости, и он весь день провёл за тем, что выставлял всех сотрудников больницы за дверь. Они не разрешили мне навестить его и не выпускали меня из поля зрения ни на минуту. Вероятно, они не хотели рисковать, чтобы два сумасшедших встретились.

Йорг хотел отвезти меня домой к родителям, но у меня не было сил объяснять им, где я оставила свою машину, так что он отвёз меня в квартиру Дэнни. Йорг остался на всю ночь и поспал пару часов на диване. Что бы я без него делала? Дэнни был прав, когда сказал, что ничего лучше, чем Йорг, с ним не могло произойти. Хотя он уже давно не был опекуном Дэнни, его услуги не оплачивались, и дело его в общем-то не касалось, он просто был рядом. Я была рада этому, потому что иначе мы с Дэнни были бы совершенно одни в целом мире, как я уже выяснила. Без Йорга в эту ночь я бы свихнулась; одна в квартире, в которой когда-то чувствовала себя так хорошо. Когда она ещё была наполнена смехом и жизнью. Хорошим настроением и радостью жизни. Кристиной и Дэнни.

Через каждую минуту я пыталась дозвониться до Дэнни, но он не брал трубку. В отделении мне сказали, что ему что-то дали, чтобы он мог поспать. Они выключили его.

Только после обеда следующего дня мне разрешили прийти к нему. Йорг ещё утром высадил меня у больницы и уехал на работу, пообещав, что вечером вернётся. Всё это время я без остановки ходила туда-сюда по коридорам, но так и не выпустила ключи от машины из руки, потому что мне нужно было за что-то держаться. Я почти сошла сума, пока они наконец не пустили меня в палату.

Дэнни сидел на кровати, скрестив руки, даже с катетером, на груди, и, как всегда, смотрел в окно. Медсестра Ангела стояла рядом и спокойным голосом уговаривала его.

«Где медсестра Регина?»

Её я хотела бы увидеть гораздо больше, чем её коллегу, с которой мы оба не нашли общего языка.