Двойной захват - Олег Владимирович Кондратьев

трое с тяжелыми ранениями, на борту ПМ пострадали. Илья, штурман прикомандированный, и два матроса с огнестрельными, один из них в живот.

Вот тебе и «дела в общем». Еще о чем мне мимоходом рассказали, что обе женщины прекрасно держались, ни стона, ни внимания к себе повышенного или привилегий, вроде того, чтобы в воду не залезать: у них ведь «конвейер» был, все в шлюпку не помещались, приходилось по очереди, по десять минут в воде сидеть, держась руками за борт. Так вот, когда попытались их от этой джакузи освободить, обе одновременно за борт сиганули! Легко и грациозно. Вопрос был снят без лишних прений. А вот командир БЧ-5, наш «любимый» Олег Николаевич Шатурин вел себя, как перетрусивший и неопытный матрос-первогодок. Пришлось на этой шлюпке и вокруг власть на себя брать Киму. И ведь отлично справился Толя!

В это время из соседнего отсека к ним подошел Рахимов:

– Сергей Михайлович, там вас хотят видеть Бельский, из комиссии который, и радист Феклистов. Сердюк у переборки охрану поставил, так что их не пропускают, а они разоряются.

– Мне действительно парой слов с радистом надо перекинуться, а вот Бельского гоните в шею открытым текстом. Скажите, что именно так я и передал. Говорят, он во время дрейфа всю дорогу молчком сидел, ни к кому не приставал; вот пусть и дальше такой же линии придерживается, а то, как бы не огорчить ненароком до невозможности. Запомнил?

– Точно так!

– А радиста – сюда!

Рахимов скрылся.

– Ты, Эдик, сходи, распоряжения какие дай, пока я с мичманом поговорю. Только на все про все у тебя пара минут. Жду!

Сергей уже протягивал руку для приветствия подошедшему Феклистову:

– Как себя чувствуешь? Присаживайся прямо на пульт: хоть и разговор у нас недлинный, чего зря напрягаться. Ты извини, что не успел во всей этой свистопляске спросить твое имя.

– Артем я.

– Ну, вот и отлично. Я полагаю, Артем, ты сам мне хочешь что-то рассказать.

– Так вы мне еще на плавмастерской задание дали, помните?

Сергей утвердительно кивнул.

– Вот я и хотел доложить, что даже не успел поковыряться в той рации. Мы ее утопили, когда спасали людей с дырявого плота. Вроде паники никакой не было, они ведь совсем рядом с нами находились, всех бы на шлюпку приняли. Но этот… помощник командира, как взбесился: орет из воды, захлебывается, глаза белые выкатились. До борта шлюпки первым добрался, в планширь вцепился и полез внутрь. Шлюпка накренилась, даже бортом воду зачерпнула. Мы в шлюпке перепугались, человека два-три сразу к нему дернулись, чтобы от борта оторвать… Волна еще подоспела некстати, и шлюпка вовсе на борт встала. Те, кто помогать-то кинулись, сами за бортом оказались. Ну и вещи все, что с собой взяли, тоже. Одеяла там, ватники, из НЗ кое-что потом мы выловили, а рация, конечно, тут же камнем на дно. Вот. А вообще, если бы все это в море не ухнуло, шлюпка бы перевернулась, а ее ведь в воде нам самим обратно не поставить было. Значит, можно сказать, жизнью обязаны…

А помощника этого только лейтенант Гоголь и смог потом утихомирить. Он ему в воде что-то такое секретное руками и ногами объяснил, так что помощник до сих пор это секретное за плотно сжатыми зубами и губами держит. Образцовый стал военнослужащий.

Так мы без рации остались. Но вы же сами сказали, что на связь мне надо было выходить лишь спустя час сорок, а в это время как раз и лодочка спасательная наша появилась. Так что, она бы все равно не понадобилась. – Артем Феклистов неловко развел руками и замолчал.

– Да какие, Артем, могут быть к тебе претензии! Мне сейчас некогда объяснять подробнее, но может понадобиться твоя помощь как специалиста, чтобы проконтролировать работу американского радиста с подводной лодки. Передавать он должен будет строго определенные, по нашему указанию, данные, а доверять ему полностью, сам понимаешь… Так что, отдыхай пока. Спасибо за все! Но будь готов по первому вызову…

– Не сомневайтесь, товарищ капитан-лейтенант!

– Можно просто Сергей Михайлович.

Теперь уже кивнул Феклистов, так как голос его все равно заглушили бы звуки громкой английской речи, вырвавшиеся из динамика.

– Эдик, переведи супостатам, чтобы впредь по связи шепотом говорили: у нас везде больные и раненые, им покой необходим.

После нескольких фраз Корчинского ответная речь, действительно началась на уровне, не громче спокойной тихой беседы. Эдуард внимательно слушал, лишь изредка прерывая ее короткими вопросами. Несколько раз он говорил что-то сам, причем решительно и безапелляционно. Он ничего не переводил на русский, чем вызывал все увеличивающееся беспокойство Сергея. Но, посмотрев на предельно сосредоточенное и напряженное лицо доктора, Редин решил не вмешиваться. Наконец голос из динамика затих. Еще некоторое время Эдуард собирался с мыслями, а потом заговорил:

– Ты уж извини, что я без синхронного перевода. Понимаешь, реагировать надо было мгновенно, не давая колебаться и отступать. А капитан в какой-то момент был очень близко к этому. Пришлось кое-что ему напомнить, и вообще… Только не спрашивай меня, пожалуйста, что именно я говорил: мной тоже иногда руководят вполне низменные инстинкты. Особенно сейчас.

– Ладно. Взрослеешь на глазах, сынок. Ближе к телу!

– В общем, через один отсек от реакторного в нос состоится встреча. Сам отсек и смежные с ним будут абсолютно пусты. Это подтвердит нам по связи Корсунов, после того как сам их осмотрит. Мы идем с тобой вдвоем, естественно, без какого-либо оружия. С капитаном тоже будет один человек. Он еще не решил, кто именно. Повторный маневр поиска уже начат. Михалыч, мое личное мнение тебя интересует?

– Ну конечно, Эдик, что глупость спрашиваешь. – На обиду у Редина просто не было сил.

Доктор слегка помялся и выложил:

– Мне показалось, что сначала капитан собирался организовать какую-то ловушку. Тут вот я и вмешался от себя лично. Потом он склонялся к тому, чтобы отказаться от встречи и, вообще, от любых дальнейших контактов. В это время как раз кто-то что-то ему там нашептывал на ухо, я не разобрал. Но дальше стала побеждать элементарная заинтересованность. Поэтому я склоняюсь к тому, что, удовлетворив свой интерес, он попытается подложить какую-нибудь свинью. Ну, захватить нас, что ли, шантажировать. Да, еще он категорически потребовал, чтобы ты снял с себя этот «пояс шахида».

– Ну-ка, Эдик, дословно вспомни, как он это произнес.

Корчинский пошевелил губами, вероятно, вспоминая английский текст, потом проговорил:

– «Капитан, – это он так тебя называет, – должен снять с себя взрывное устройство и продемонстрировать это мне лично наглядно». Вот так.

– Что