Любовь крестоносца - Александра фон Лоренц

Все вышли из пропахшего горелой шерстью шатра. Бруно и Гарет отправились в город покупать верблюдов, Влюбленные Ульрих с Радмилой побрели в поисках укромного уголка, держась за руки, у шатра остались только Меган и Георг. Рыцарь подошел к девушке и протянул ей остатки своей шляпы, рассчитывая на извинения. Мегги взяла в руки испорченную вещь и просунула в дыры перепачканные сажей пальцы.

— Что ж, — насмешливо улыбнулась она, — теперь это шапка для летней жары!

— И что же, не последует даже извинений? — удивился Георг.

Меган потупила голубые глазки и проговорила с невинным видом:

— Сначала я бы желала услышать о сожалении с вашей стороны, милорд,

— А о чем я должен сожалеть? — ответил удивленный рыцарь.

— О, вы позволили себе фривольности в отношении леди, и при этом строите лицо невинного младенца!

— Что вы, я просто оступился, — улыбнулся Георг.

— Да так, что чуть не изжарились в костре, как барашек.

— Что костер! Я почувствовал такой жар от вас, что никакой огонь с ним не сравнится.

Мегги с удивлением провела ладонью по животу.

— Никакого жара, — с деланным удивлением проговорила она.

Про себя девушка отметила, что этот рыжеволосый здоровенный немец ей нравится. Конечно, он повел себя чересчур дерзко для начала знакомства, но его прикосновения не были неприятными. Меган знала, что прикосновения рук некоторых мужчин подобны холодному касанию лягушки. Даже мурашки бегут по телу! А рука Георга обдала ее приятным теплом. Невольно девушка улыбнулась. Мужчина по-своему понял эту загадочную улыбку и опустился на одно колено. С шутливой учтивостью Георг взял нежную ручку в рыжих веснушках в свою могучую ладонь и произнес:

— Прошу прощения, миледи, за бесцеремонное поведение и обещаю вам при этом, что оно повторится только с вашего разрешения.

С этими словами немец чопорно чмокнул в непривычную к такому обращению ручку и заглянул при этом в смутившиеся лишь на секунду голубые глаза.

— Я вас прощаю, Георг, — явно довольная, проговорила Меган и добавила, — но только в честь вашего счастливого освобождения!

Сокровища бога Камы

Ульрих рассказал, что с ними произошло. Сначала они должны были встретиться с братом Хариша Чанданом — у него была вторая половина карты. По приезду в город они сделали все, как приказал им Хариш. Вскоре в гостиницу к рыцарям пришел брат старого индуса. Четверо воинов были приглашены в дом к гостеприимному хозяину. Казалось, его радости не было предела. Индус все расспрашивал о последних днях брата, плакал. Гостей накормил хорошим обедом, затем предложил выпить по кубку с крепким терпким настоем из индийских трав. Старик говорил, что настой вернет силы утомленным путникам. Оказалось — наоборот. Все четверо вскоре заснули мертвецким сном, а очнулись уже привязанными к столбам в пещерном храме черной богини смерти Кали. Встретивший их индус вовсе не был братом старого Хариша. Настоящего брата коварные туги давно убили и поставили на его место своего человека. Тот терпеливо дожидался появления рыцарей. Душители все рассчитали. Они знали, что крестоносцы обязательно приедут за сокровищами.

Когда действие наркотика окончилось, и рыцари пришли в себя, возле них прыгали ликующие душители. Их зловещие глаза сияли от радости. Не в силах сдержать своих садистских желаний, они стали издеваться над своими беспомощными жертвами. Туги резали их тела своими кривыми ножами, жгли горящими головешками, наслаждаясь бессилием могучих, но крепко связанных воинов.

— Ваши часы сочтены, если не вернете половину карты, — кричал на ломаном французском главный туг, брызгая слюной прямо в лицо Ульриху, — лучше отдайте карту! Тогда мы вас отпустим! Если не отдадите, будете умирать на этих столбах в страшных муках!

Ульрих отрицательно покачал головой: он отлично знал цену лживым словам жестоких служителей богини смерти. Как только туги получат карту, их сразу же принесут в жертву ненасытной Кали. Слова старого жреца оказались бы правдой, если бы не мужество Радмилы и Меган.

Пленного туга вели на веревке. Он должен был показать, где живет семья погибшего брата Хариша. Индус довел рыцарей до небольшого каменного дома с плоской крышей, расположенного на окраине Петры. Вышедшая навстречу пожилая женщина оказалась вдовой брата старого жреца бога Камы. Она плохо понимала перевод пленного туга, но сказала, что у ее умершего мужа был друг, торговец Каур. Он разговаривает немного по-французски и, конечно, поможет друзьям Хариша.

Как и сообщила вдова брата Хариша, друзья быстро отыскали друга ее погибшего мужа на местном базаре, Каур торговал благовониями. Ульрих показал индусу рупию царя Ашоки. Старый торговец медленно осмотрел христианского воина: начав с пыльных сапог, он поднялся вверх по белому плащу, и, наконец, вонзился удивленными глазами в суровое лицо немца.

— Хариш сказал, что я смогу купить у его друга Каура настоящего индийского бергамота! — сказал Ульрих и протянул старому индусу дырявую рупию.

— Хариш окончил свой земной путь? — грустно спросил торговец, сжимая в руке древнюю монету. Условные слова о покупке бергамота означали смерть.

— Да, — продолжил Ульрих, — и он сказал, что мы можем обратиться к тебе за помощью. Он завещал нам половину сокровищ храма за оказанную помощь. Вторую часть сокровищ мы передадим храму бога Камы.

Все собрались в уединенной комнате в постоялом дворе, и Ульрих развернул соединенную из двух половинок карту. На этой карте была нарисована лишь часть пути — так говорил Хариш. Пройдя ее и достигнув конца первого этапа, можно будет приступить ко второму. Следующий этап будет виден после того, как карту смочишь загадочным снадобьем Хариша. Когда друзья отправлялись на поиски сокровищ, немец перелил его в поясную флягу, какую обычно путешественники использовали для вина или питьевой воды. Скопировав план первой части плана, он намочил старый пергамент жидкостью из своей фляги, и, под восхищенными взглядами рыцарей, на нем стали проявляться таинственные знаки. Поверх старого рисунка проявилась новая схема.

— Это каньон Сик, — указал на рисунке Каур, который, как оказалось, был тайным жрецом бога Камы, — здесь молельная бога Душара и его жены.

Индус провел желтым ногтем по орнаменту, расположенному в нижней части пергамента. Тонкий древний рисунок напоминал виноградные гроздья, свисавшие с прямой перекладины.

— Это санскрит — индийская письменность, — добавил он.

Индус смочил чудодейственной жидкостью и эти места, и орнамент стал напоминать причудливые буквы.

— У молельной Душара растет олива, — читал Каур, — это душа жены его. От этой оливы иди вдоль по ущелью на север — надо сделать столько шагов, сколько отверстий просверлено в нише молельной. Повернувшись лицом вправо к стене, подними левую руку вверх. Там ты ощутишь углубление. Подняв правую ногу, ты ощутишь удобный камень для того, чтобы наступить на него. Поднимись наверх, и снова под левой ладонью своею ты ощутишь приготовленное там углубление. И далее также. Взберись на высоту тридцати локтей к тому месту, где заканчивается тень от противоположной скалы на закате в день Камы. Там проходит слой бурого песчаника толщиной в локоть, ты сможешь легко определить его. Но на слое том углублений для ног не видно, ощутить их сможешь ты, лишь осторожно продвигаясь вправо.