Темное искушение - Даниэль Лори

Все тепло внутри меня стало ледяным, посылая мурашки вниз по шее.

Я не истекала кровью.

У меня вырвался дрожащий выдох. Желудок скрутило. Комната начала расплываться. Я покачнулась, чернота потянула мое подсознание, а затем утащила полностью под воду.

Когда я проснулась, во рту было сухо, Кирилл нахмурился, а Ронан сидел на корточках рядом со мной на диване.

Осознав, что я потеряла сознание, я снова закрыла глаза.

В детстве у меня случались приступы тревоги, прежде чем мне делали укол или брали кровь на анализ. Папа обычно держал меня на прививках, пока я в конце концов не теряла сознание. Даже сейчас я скорее заклею свою сломанную руку скотчем, чем пойду к врачу.

Ронан протянул зеленую банку содовой, которую ему передал Кирилл.

— Ты ведь не собираешься снова терять сознание, правда?

Я медленно села, одной рукой застегнула блузку, а другой забрала у него банку. Никто, кроме нескольких человек, не знал о моей фобии. Я заставляла себя смотреть кровавые фильмы ужасов, чтобы справиться с этим, но это только ослабляло мою чувствительность к фильмам, а не к реальной жизни.

— Я не самый большой поклонник крови, — призналась я.

Он посмотрел на меня с любопытством, будто я сказала что-то забавное.

— Интересно.

— Прости. Ты выглядишь как занятой человек, и я уверена, что испортила тебе весь вечер.

— Пей содовую, kotyonok.

Я выпила. Холодное шипение, ощущалось хорошо на моем горле. Я облизнула пересохшие губы и оглядела комнату, от нахмуренного Кирилла до трещины в штукатурке стен, до потертого ковра. Это был не совсем модный исполнительный кабинет.

— Я возмещу вам все расходы, — сказала я. — Доктору и… — я взглянула на банку в своей руке, что позабавило Ронана.

— Я добавлю содовую к твоему счету, — сказал он.

В этот момент я поняла, что совершенно упустила из виду его дорогой костюм, полагая, что у него будут проблемы с организацией визита частного врача. Внезапно поняв, что он просто играет со мной, я встретилась с ним взглядом.

Щелчок.

Это не было нажатием на спусковой крючок. Это он щелкал ручкой.

— U neye sotryaseniye mozga, i ona dolzhna byt’ osmotrena v bol’nitse[25], — сказал Кирилл.

— Он считает, что у тебя сотрясение мозга, — перевел Ронан. — Симптомы могут сохраняться несколько дней.

Наверное, это объясняло мои странные мысли и поведение. Однако теперь, когда во мне немного сахара, я уже чувствовала себя немного лучше. Отсутствие еды и сна, вероятно, не помогло ситуации.

Какое-то предчувствие щекотало мои мысли. Кирилл опять сказал «bol’nitse»[26], да? Должно быть, я ослышалась, потому что Ронан ничего не говорил о больнице. Я все равно не поеду туда.

— Не мог бы ты поблагодарить его за меня? — спросила я. — Ему не нужно было приезжать сюда только ради меня…

Ронан на мгновение задумчиво наклонил голову — щелк — затем сказал доктору:

— Ona ne khochet ekhat' v bol’nitsu.[27]

Это было самое странное русское спасибо, которое я когда-либо слышала. «Bol’nitsu» должно быть означает что-то другое.

Кирилл поджал губы, прежде чем ответить.

— Он говорит, что кто-то должен разбудить тебя сегодня ночью. Сделать протокол о травмах головы.

— Ох.

— Ты здесь с кем-нибудь?

Я отрицательно покачала головой.

— Ты можешь остаться здесь на ночь. Я попрошу кого-нибудь разбудить тебя.

— Нет, все в порядке, — сказала я. — Ты и так уже слишком много для меня сделал.

В глазах Ронана промелькнуло недовольство. Спокойная напряженность могла убить того, кто еще не привык к такому же взгляду со стороны своего папы.

— На тебя напали в моем переулке. Это моя обязанность убедиться, что с тобой все будет в порядке.

Неудивительно, что он стоял так близко к задней двери. Слышал ли он мои крики?

Мои мысли и дыхание были прерваны, когда он использовал свою ручку, приподнимая кулон, висящий между моих грудей.

— Интересная подвеска.

Он и мой нападавший единственные, кто заметили это.

Я никогда не видела, чтобы мой папа носил что-то меньшее, чем майку и пару черных слаксов. Но даже тогда это было только однажды, когда мне было восемь лет, и я мельком увидела татуировки морских звезд на его плечах. Конечно, в том возрасте я хотела себе такую же, и он подарил мне это ожерелье.

— Это семейное, — выдохнула я.

Задумчивое «Хах» единственное, что сказал Ронан.

Он опустил подвеску обратно на мою кожу, и малейшее скольжение его ручки между грудей заставило мой пульс сбиться с ритма. Банка с содовой выскользнула из моих пальцев. Он поймал ее левой рукой, не отрывая от меня взгляда.

После минутного тяжелого напряжения Кирилл поднялся на ноги и вложил мне в руку пузырек с таблетками. Я взглянула на него. Здесь не выписывают рецепты?

— От боли.

Я выдавила из себя улыбку.

— Спасибо.

Он бросил на меня умоляющий взгляд, схватил свой портфель и вышел из комнаты. Я не знала раньше, что Русские так сильно предчувствуют беду.

Ронан встал и поставил банку содовой на столик.

— Я прикажу принести тебе поесть, — сказал он мне, направляясь к двери, прежде чем остановился перед ней и повернулся ко мне лицом.

Он был черным с головы до ног. Его парадная рубашка. Татуировки. Волосы. Даже голубизна его глаз тонула в тени, если не смотреть вблизи. С таким же успехом мы могли бы быть из двух разных миров — миров, разделенных одинокими волнами Атлантики.

Он был мерцанием адреналина, шероховатостью рельсов под босыми ногами и сиреной грузового поезда, идущего прямо на него.

А я была очарованием.

Его глаза были непроницаемы.

— Здесь ты будешь в безопасности.

Я ему поверила.

Но прежде чем его темный силуэт скрылся из виду, я вспомнила, что значит «moy kotyonok».

Мой котёнок.

Глава 5

Мила

Wallflower — застенчивый, неловкий или интроверт.

Я зажала одну из этих таблеток между зубами, надеясь на облегчение, а затем порылась в своей сумке в поисках телефона. То есть до тех пор, пока я не вспомнила, что он в кармане моего пальто, которое сейчас лежит где-то в холодном Русском переулке. Было удивительно, что они не нашли его, учитывая, что моя сумка, должно быть, находилась в паре кварталов отсюда, а пальто должно быть рядом с их задней дверью.

Раздался стук, и в комнату вошла рыжеволосая девушка не старше семнадцати лет, одетая в простое белое платье. Опустив глаза, она поставила тарелку с супом и ломтик хлеба на столик рядом с диваном. Я поблагодарила ее и