Ксеродерма - Николай Викторович Шаталов

или прочитанного. Беспрерывный плагиат, одним словом. Не является плагиатом инсталляция: унитаз, вода, фекалии, ибо сравнивать их схожесть, свежесть, цвет, форму и консистенцию, находясь в здравом уме, никто не будет. Я, безусловно, не имею в виду медицинских работников, но и те, как правило, туда заглядывают только по долгу службы, ибо чего там греха таить, современная культура слабо доступна их пониманию.

Хотя в течение последнего века в мире наметились определённые приятные тенденции. Они заметы невооруженным глазом, то есть для их созерцания не нужны ни какие оптические приспособления.

Женщины начала прошлого века. Приятный, манящий до головокружения и грехопадения запах духов. Приятные глазу шикарные платья, изящные шляпки, воздушные платочки, длинные перчатки, высокие корсеты, а под ними огромные панталоны, почти до колен. Но только они и возбуждают.

Один виток времени и фантазии, и расцветка изменилась полностью: каждый, как и положено начал заниматься своим делом: мужчины успешно работают визажистами, стилистами и истинными властителями женской моды, впрочем, очень часто и мужской. Женщины поднимают штанги, гантели и прочие мелкие тяжести, ловко бросают через бедро, а наиболее прекрасные представительницы этого пола одними зубами могут вытащить из непролазной грязи тяжелый грузовик, груженный бетонными блоками, куда он попал по вине пьяного водителя, естественно мужчины.

Сколько огурец ни соли, всё одно безвкусным будет, ибо не под солнцем вырос.

С осторожностью двери закрываются.

Люди приглашают

Непонятно двери открываются.

Всегда мечталось слышать, видеть, понимать. Она мне понравилась с первого раза.

Она заставила увидеть. Она заставила услышать Она заставила задуматься. Она заставила оглянуться.

Её знали многие, и она знала многих, её ценили многие, и она знала многих, её превозносили многие, и она знала многих, её любили многие, и она знала многих.

Её забыли все.

Есть два способа выжить: один — родиться, другой — умереть.

Она жила и жила по силам, а сила была в телефоне, а телефон стоял на полке, а полку прибили довольно высоко, и путь к нему давался с великим трудом, ибо этот путь был ущемлением её гордости. Вот наступило время, и она задумалась о смысле жизни, и в конечном итоге этим смыслом оказался я. Раньше я в её планы не входил. Она меня не видела, не чувствовала, не знала.

— Входите, не заперто, не от кого и незачем.

— Благодарю.

— Она и раньше редко закрывалась, а теперь и подавно. Обувь снимать обязательно. Поверьте, я раньше была очень красивой и своенравной женщиной, но меня никто никогда не вызывал. Не скрою, меня приглашали, но это давалось им очень, очень нелегко. Я…

— Позвольте, я всё-таки сниму обувь и пройду.

— Верхнюю одежду обязательно оставьте там же.

— На полу?

— Сижу и жду, когда вы появитесь, предаюсь воспоминаниям, а от них один результат — горечь.

— Я спрашиваю — на полу?

— Где сочтёте нужным. Меня нельзя назвать тираном, но я всегда требую порядка, аккуратности и чистоты, и запомните, счастье — это когда можно поделиться разумной мыслью, счастье — это когда можно услышать разумный совет. Для вас он таков — не прыгайте с потолка на пол и не шарахайтесь от стенки к стенке. Главное, чтобы одежду потом можно было удобно и быстро успеть надеть, и при этом она бы не помялась и не испачкалась. Всё остальное зависит от вашего ума, заметьте от ума, а не от интеллекта, а он, как я полагаю, в некоторых случаях и интересных ситуациях совсем не обязателен. Интеллект мужчины и ум мужлана, я могу вас уверить, это разные вещи. Для меня врач и мужчина — тоже разные вещи.

— Можно включить свет? Здесь довольно темно.

— Не стоит, он меня раздражает.

По-моему, я пришёл и тут же попал. Прежде чем соглашаться на вызов, нужно интересоваться не только гонораром, но и тем, что приблизительно придётся тебе увидеть и услышать и последнее даже очень существенно.

— Заметьте, если я буду говорить о своём времени, вы никогда не услышите от меня: «А сейчас». Стоит только сказать, и я сразу начну быстро стареть и видеть в окружающих только недостатки.

У одиночества три головы: телевизор, компьютер и пустая квартира. Здесь в наличии имелось, видимо, только первое и третье. Нет, самое главное в одиночестве — это крепко запертые изнутри двери и полное отсутствие сквозняков.

— Меня совершенно не интересуют ваши привычки, проходите, пожалуйста, на кухню, мне так будет удобнее.

Одни люди живут параллельно своей болезни, другие — вертикально, третьи крутятся, как белка в колесе, четвертые спят с ней, как в постели с врагом. Некоторые надеются всех их пережить. Она была исключением из всего перечисленного.

Я вошел, и она мне понравилась с первого раза. Веки тяжёлые, но не похмельные, мешки под глазами ещё те. Лицо вытянутое, волос практически нет, кожа обвисла, огромное количество кератом и пигментных пятен. Шея закрыта каким-то бесцветным платком. — Присаживайтесь. Можете задавать свои вопросы. Спрашивайте о болезни, жизни. О здоровье лучше не стоит, это самая неприятная для меня тема, это окончательно испортит мне настроение.

Любовь к здоровью, как любая любовь, с годами переходит в ненависть.

Непонятно двери закрываются.

Люди вспоминают

Бесцеремонно двери открываются.

Мы не можем понять, когда взойдёт солнце, ибо для каждого оно встаёт по-разному.

Мы не можем понять, когда взойдёт луна, ибо для каждого из нас у неё своё время.

Мы не можем понять, какая она есть луна, ибо у неё разные контуры.

Лекарство — это свет в конце туннеля, а не прыжок с горы и не могул для новичка. Это только в идеале существуют избранные болезни, без которых в определённом возрасте и для солидности как-то неудобно, а в основном довольствуемся и страдаем тем, что заслужили и что Бог послал. Всё относительно. Всё соответствует законам умножения, сложения и вычитания, и наступает период, когда и ноги уже вытереть не об кого. Мы получаем это, и это соответствует тому.

Когда человек теряет свои позиции в обществе, и здоровье опадает, как осенние листья, то его доминантой в жизни становятся мелочи. Он открывается и является миру своей дряхлеющей силой: здесь он и оценщик, и осмотрщик, и скупщик и, в конце концов, обыкновенная зануда. Тебе уже за шестьдесят, и ты всё ещё решаешь проблему, почему задержалась на работе жена и где она находится сейчас. Умён ты не по годам, брат Елдырин.

На приёме упитанный, интересующийся не собой пациент. Такое периодически случается. У него неуёмное желание пообщаться о