Вересковое сердце - Рииттая

Его голос был наполнен такой неподдельной грустью, что Орис, рассмеявшись, шагнула к нему в тень, привставая на цыпочки и протягивая руки, чтобы обнять за шею своего высокого жениха. Хорош, что уж таить, хорош. Мягкие волосы собраны в хвост, светло-ореховые глаза смотрят с бесконечной нежностью. Сильные руки, широкие плечи… Она утопала в его объятиях, а потом в поцелуе, но почувствовав, что становится жарковато, ловко выскользнула из его рук.

Ей стало немного по себе, когда она вспомнила слова Магрит. Интересно, многие ли в деревне сплетничают об этом? Ей всегда было неприятно от мыслей, что кто-то будет болтать за её спиной. Пусть даже это и правда – не всякую правду стоит выкрикивать на каждом углу.

– Да-рет! – напомнила она строго. – Ну нельзя же!

Он выразительно приподнял брови.

– Мне больше нравится, когда ты говоришь это по ночам, – горячо шепнул он. – Ты так смущаешься, хотя все нарушают это нелепое правило, не ты первая – не ты последняя, глупышка.

На последних словах тон его резко изменился, он уводил глаза, будто что-то его тревожило. Орис понимала, в чём дело, но решила, что в этом случае лучше сделать вид, что не заметила его поведения. Потому она с лукавым видом пихнула его в плечо.

– Однако если кто узнает – вся деревня косо будет смотреть, – парировала она, легко уворачиваясь от его попыток прижать её к себе. Она подумала, что их смех и шорох в кустах точно привлекут внимание Айки, и красноречиво посмотрела в сторону её домика. Дарет перехватил её взгляд и вздохнул, поднимая руки в знак поражения.

– Хочешь знать моё мнение – я три дня просто не выдержу.

Орис засмеялась и, подняв руку, щёлкнула его по носу.

– Думай об этом с хорошей стороны: чем дольше разлука – тем слаще брачная ночь!

Она почувствовала, что краснеет. Слишком игривая фраза, но, что поделать – горным девам всегда приходится разрываться между рамками приличия и желанием быть привлекательной в глазах мужчин. Орис завидовала Таллис, хотя завидовать тут как раз было нечему: родители Таллис погибли, братьев и сестёр у неё не было, и, если она вела себя чересчур вызывающе – а она обожала так себя вести – она никого не могла тем самым опозорить. Орис же не могла даже надеть юбку выше колена: соседки-старушки тут же начинали шипеть ей вслед, спрашивая, что сказала бы Айка о таком наряде внучки, и куда смотрит её отец.

Но Орис хорошо усваивала уроки, и не только те, что преподавала ей Айка. Бабушка могла научить её магии и общению с духами, но чего у неё не было, так это особых женских чар. Зато они в избытке были у матушки. В отличие от любимой подруги, матушка была известна своим благонравным поведением, однако до сих пор, стоило ей пройти по деревне, как давно женатые соседи сворачивали шеи ей вслед. Впервые обратив на это внимание, Орис поняла, что не обязательно раздеваться и вилять бёдрами, чтобы на тебя смотрели. Она не забывала перенимать от матери те черты, которыми она сводила мужчин с ума. Какой должна быть идеальная девушка? Нежной, податливой, всепрощающей, и всегда уступающей во всём своему мужу. Такой подход не одобрила бы Айка, но Орис понимала: хочешь удержать парня – держи свой характер при себе. Видят духи, выбор в деревне был невелик, так что Дарета стоило ценить как великое сокровище!

Торговцы привозили с равнин книжки со сказками, каждая страница которых была украшена искусными рисунками. На одном из них была изображена прекрасная королевна с золотыми волосами, спящая на ложе из цветов, а рядом с ней, припав на одно колено, стоял голубоглазый принц. Из-за цвета волос Орис любила представлять, что она и есть эта королевна, и однажды перед ней на коленях будет стоять принц, глядящий на неё в немом восторге. Орис не знала, кто такие принцы, но точно знала, что они говорят витиевато и красиво, у них густые блестящие волосы, а глаза непременно голубые. Своим возлюбленным дамам они обязательно дарят цветы и украшения. Увы, мама объяснила ей, что принцы в горах не водятся. А потом ещё и Марбл дорисовал принцу глупые усы и чёлку, закрывающую голубые глаза, и Орис окончательно в принцах разочаровалась. Она спустилась с небес на землю и тут же обратила внимание на Дарета.

Волосы у него были не восхитительно роскошные, а просто светло-русые, и глаза совсем не голубые. Но он был красив, всегда был в центре внимания благодаря своему остроумию, к тому же, семья его была богата и уважаема – отцом Дарета был сам староста. Дарет не говорил ей запутанных комплиментов, а вместо золотой короны подарил лапку кролика на удачу. Цветов он не дарил вовсе – зачем? – зато она сплела ему венок из маргариток в знак своей любви. И с того момента они точно знали, что поженятся.

Сердце наполнилось теплом. Она сделала шаг к Дарету, и он тут же схватил её в объятия, жарко шепча на ухо:

– Я не могу без тебя ни дня. Я умираю.

Она оттолкнула его, легонько, но он поддался. Да, Дарет – лучшее лекарство от мнительности и глупых навязчивых мыслей.

– Ну так приходи ночью, не могу же я позволить тебе умереть, – шепнула она и, повернувшись к нему спиной, пошла в дом Айки.

***

В полумраке строгие колючие глаза Айки, и без того тёмные, казались чёрными. Орис всегда завидовала брату, унаследовавшему от отца и бабушки эти тёмно-карие глаза, в то время как у всех в деревне они были светлыми. Конечно, Айке было достаточно бросить на неё один короткий взгляд, чтобы заметить состояние внучки и хмуро бросить:

– Ты какая-то взъерошенная.

Айка всегда учила её быть честной, но, увы, в данный момент правда могла вызывать у бабушки непредсказуемую реакцию. В самом деле, не могла же она сказать: «Да не обращай внимание, я просто целовалась с Даретом в кустах»! От одной мысли, что бабушка узнает о её неподобающем поведении, у Орис мурашки побежали по спине. Надо было срочно придумать объяснение, и оно, казалось бы, напрашивалось: у неё на носу была свадьба, конечно, она на взводе! Но, как назло, эта разумная причина выскочила из головы Орис и озарила её только после того, как она, не желая, чтобы Айка продолжала расспросы, выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Паучиха Майрис! Она напугала меня.

Айка приподняла бровь.

– Снова в деревню припёрлась? Духи, – ведунья закатила глаза, – что ей тут, мёдом намазано? Шла бы к своим и им бы портила жизнь.

– А свои у неё разве не здесь? – рассеянно переспросила Орис, проходя глубже в комнату к столу, за которым обычно сидела. На столешнице были разложены кучки трав. Орис села и уставилась на них, выбирая, с какой бы начать. Бабушка не спешила отвечать на её вопрос, что-то бормоча под нос. Да и спросила Орис, честно говоря, непроизвольно, не желая и не надеясь получить ответ. Для бабушки Майрис была больной темой – она и чёрное колдовство.

Нет, во имя всей любви к бабушке, Орис не могла допустить, чтобы та тревожилась. Бабушка всегда менялась, стоило завести разговор о чём-то подобном. Она поощряла любые вопросы, хваля внучку за любопытство, пока Орис не начинала слишком интересоваться магией. «Не проси у духов слишком многого. Такое отношение ведёт к тьме, а новая ведьма нам в деревне точно не нужна! – наказывала бабушка. – И вообще, в мире нет ничего, что нельзя было бы сделать без помощи магии».