Вересковое сердце - Рииттая

– Орис, а вот и ты!

Загадочная посетительница цветочницы обернулась всего на секунду. Орис не увидела её лица, скрытого капюшоном, но ей и этого хватило. Паучиха Майрис, отшельница и ведьма, не живущая в деревне, но иногда заходящая по ей одним ведомым делам. Орис мысленно содрогнулась, подходя ближе. Она одарила Магрит недовольным взглядом, но та лишь виновато посмотрела на неё и чуть развела руками. Никому не хочется оставаться с Майрис наедине, то и понятно. Орис вздохнула.

– Думаю, ты в курсе, зачем я пришла, – она вернула себе привычное дружелюбие и даже улыбнулась. Обида на Магрит прошла, тем более что страшная Паучиха вовсе не смотрела на них.

Магрит тоже улыбнулась и вновь стала той весёлой толстушкой, которую все в деревне так любили за лёгкий нрав и общительность. Она сделала рукой приглашающий жест, и пока Орис проходила через калитку к грядкам, бесконечно болтала:

– Обожаю, когда ты заходишь – у меня потом так всё и прёт на грядках, ну, то и понятно, где ведунья – там всё зеленеет! Я уже голову сломала, учитывая твоё платье – какая же красота, когда мне выпала очередь вышивать, я обалдела просто, ну я попыталась вышить не хуже, чем те, кто до меня, у меня же вроде получилось, да, тебе понравилось?

– Магрит, давай к делу, – цветочницу нужно было иногда возвращать в русло беседы. Все знали об этой её черте, в том числе она сама.

– Ну да, о чём это я? Да, я сломала голову, что подойдёт к букету, то есть я уже поняла, какие цветы нужны для украшений и для букетов подружек – уже всё готово, но твой букет! Что бы ты хотела через него рассказать? Потому как я не знаю, с какими мыслями ты идёшь в брак, ну то есть понятно, выходи я замуж за Дарета, то есть, будь я помоложе, да и постройнее…

– Магрит.

– Ой, да.

Орис подавила желание закатить глаза и сдержанно произнесла:

– Конечно, я всегда могу взять маргаритки: в них и влюблённость, и доброта, и нежность. К тому же, у нас с ними связано кое-какое воспоминание. Но мне кажется, что это скучно.

Магрит решительно покачала головой.

– Нет уж, это и правда скучно, да и к чему тебе розовый и белый? Я думала что-то подобрать, чтобы оттенить твои глаза, или чтобы подошло по цвету к волосам. Вздумали же вы жениться весной, ещё почти ничего не цветёт, ну да ладно, я уж подберу, что нужно, из имеющегося. А на платье вышивка всё больше красная с золотом – все вам богатства желают, ну, это само собой…

– Маааагриииит…

– Ой.

Что ж, никто не говорил, что будет легко. Магрит жила одна и разговаривала в основном со своими цветами и котами, потому, когда ей выпадал шанс поболтать, она его не упускала. Удивительно, что она не додумалась пообщаться с отшельницей. Видимо, страх оказался сильнее.

– Не хочешь красную ветреницу? Цвет страсти.

Орис сморщила веснушчатый нос и прыснула со смеху.

– Что, прямо страсти? Бабушку удар хватит, если мы с Даретом будем демонстрировать страсть на всю деревню.

– Ой, госпожа Айка что ли считает, что двое молодых ребят, встречаясь столько лет, будут невинность до свадьбы хранить…

– МАГРИТ!

Несмотря на попытку придать себе суровый вид, Орис почувствовала, как щёки залил предательский румянец. Неважно, что они делали с Даретом, пока никто не видит, и делали ли они вообще что-то предосудительное – говорить об этом в любом случае было неправильно. Законы гор говорят, что лишь получив одобрение духов на свадьбе, можно возлежать в одной постели. И намекать, что она, ученица ведуньи, посланница духов, нарушает написанные ими законы, было равносильно плевку в лицо. За такое оскорбление некоторые особо вспыльчивые горцы могли и поубивать друг друга, но Орис понимала, что Магрит сказала это из глупости, потому с усилием сдержала рвущийся наружу гнев. Айка всегда учила её терпимо относиться к глупым людям – в конце концов, они не виноваты, что духи обделили их мозгами.

Кажется, по закипающему виду Орис Магрит всё же поняла, что перешла черту, и затараторила:

– Пролески! Или подснежники! Цветы надежды.

– И кто на что надеется? – скептично спросила Орис, потихоньку остывая. – Дарет вроде не так плох, чтобы я тешила себя надеждами и искала ещё чего-то в жизни, – она мысленно усмехнулась. Дарет лучше всех, очевидно. – Да и он будет счастлив со мной.

Однажды она спросила у брата ценного мужского мнения. Дарет тогда только сделал ей предложение, она радовалась весь вечер и, конечно, после бурных эмоций почувствовала упадок, потому с надеждой спросила: «Будет ли Дарет счастлив со мной?», а Марбл, хмыкнув, ответил: «Конечно. Этот парень даже не осознаёт, насколько ему повезло». Орис твёрдо решила, что сделает эти слова пророческими во что бы то ни стало. Правда, прежде чем она успела умилиться и удивиться такому ласковому ответу братца, он добавил: «Но если ты будешь ему готовить, то счастье это будет недолгим».

– Ну зелени мы точно добавим. Покажем, что брак будет плодородным, – Магрит хихикнула, вытаскивая её из неуместных воспоминаний. Орис рассеянно глянула на цветочницу и одобрительно кивнула. Без зелени свадебный букет сложно было представить. – Может, пойдём в большую часть сада, и ты сама посмотришь – вдруг что приглянется?

Изначально Орис надеялась, что Магрит предложит это сразу. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Орис кивнула, и цветочница развернулась, намереваясь показать ей дорогу, которую она и без того знала, как тут они услышали тихий голос:

– Возьмите эти.

От неожиданности Магрит и Орис резко повернулись в сторону Паучихи, которой и принадлежал этот шелестящий голос, звучание которого наводило священный ужас. Несмотря на тихую речь, не услышать её было невозможно.

Орис со смешанными чувствами смотрела на высокую стройную женщину, стоящую перед ними. Спина её была такой прямой, что отшельница казалась натянутой, как струна, что только подчёркивала гордо поднятая голова. Женщина выглядела уставшей, тёмные мешки залегли под её глазами. В уголках глаз и на лбу виднелись морщины, впрочем, многие в её возрасте выглядели похуже. Цвет лица был непривычно бледным – щедрое солнце гор делало почти всех жителей деревни счастливыми обладателями золотистой кожи и веснушек, так что в сравнении с Орис и Магрит отшельница казалась мертвенно-белой. Пепельные, словно припыленное золото волосы были собраны в длинную толстую косу, перекинутую через плечо – типичная причёска для женщин её возраста в деревне. Типичная для замужних, поправила себя Орис. Глаза ведьмы смотрели словно сквозь Орис, одновременно пристально рассматривая каждую частичку её тела. Они были настолько светлыми, что казались прозрачными, как стекло. Тонкие губы были поджаты, нос и скулы – резко очерчены. Удивительно, как похожа и непохожа одновременно она была на свою сестру-близняшку Янис. Та, пусть и была высокой, в остальном от других горцев не отличалась: та же золотистая кожа, веснушки и мягкие округлые черты лица. Только посмотрев на хрупкую руку с длинными пальцами, протягивающую ей жёлтый тюльпан, Орис поняла причину резких черт лица и бледности Паучихи: она была невероятно худой, измождённой. Орис переводила взгляд то на её лицо и жуткие глаза, то на цветок. Губы пересохли. Она нервно облизнула их, и не нашла ничего умнее, чем спросить: