Без боя не сдамся - Дина Рид

Через час вместе с доктором в белом халате в комнату, галдя, ворвались Штальманн, Зарина и оператор с камерой на плече.

– Зачем камера? Не нужно меня снимать! – возмутился Алёша. – Выключите камеру! Сейчас же!

Штальманн выпятил грудь и сверкнул очками:

– Слушай, Колосов, не умничай, а? Ты контракт подписал? Подписал. Вся твоя жизнь на конкурсе – это шоу. Я тут решаю, что снимать, а что нет. Давай, рассказывай, что стряслось.

Алёша хмуро обвёл глазами присутствующих и не сказал ни слова.

– Так, что случилось, молодой человек? – поправил очки на переносице пожилой врач и наклонился над ним: – Мне сказали, что-то с ногами…

– Да, – чуть слышно буркнул Алёша. – Я их не чувствую.

– Боли есть?

– В спине, в пояснице.

Доктор принялся осматривать ноги пациента, уточняя по ходу:

– Травмы были вчера или раньше?

– Были. Я только год назад начал ходить. С костылями.

– Что вы имеете в виду? – не понял доктор.

– С какими ещё костылями?! – взвился Штальманн.

– Можно всё-таки убрать камеру? – уже не так ретиво попросил Алёша.

– Нет, дорогой. Я смотрю, тут всё серьёзно. Если ты выбываешь из проекта, придется зрителям объяснить. Не зря же они за тебя вчера такую кучу бабок вывалили… – ответил неумолимый продюсер.

– Ладно, – вздохнул Алёша и в двух словах рассказал о падении, коме и параличе, завершив неудачным ударом по двери в гримёрку.

– Офигеть, – хором подытожили Зарина и Славик.

– М-да… Ты, выходит, у нас инвалид. Черт… Теперь видимо участникам придется ещё медосмотр устраивать, чтобы подобных сюрпризов не было, – схватился за голову Штальманн и обратился к врачу: – Сергей Васильич, что скажете?

Доктор задумался:

– Парез, конечно, может быть временным, а, может, и нет. Онемение ног иногда возникает из-за компрессии конского хвоста выпавшим межпозвонковым диском, но может иметь и другую этиологию. К примеру, из-за сотрясения спинного мозга… Надо срочно сделать МРТ, показать парня вертебрологу и ортопеду. Может, не всё потеряно.

– Сергей Васильич, – обратился к врачу Штальманн, – договоритесь по вашим каналам. Нам Колосов нужен на ногах.

Сбитый с толку продюсер принялся шарить по карманам стильного велюрового пиджака, а потом с укором посмотрел на Алёшу:

– Я с тебя, Колосов, просто валяюсь. Спрашивали же, что интересного было в биографии. Молчал, как пень! Ты скажи, у нас что, каждый второй после комы на сцене выступает? Рок поёт и прыгает?

– Это к делу не относится, – мрачно ответил Алёша.

– Ещё как относится! – гаркнул Штальманн. – Мы тут голову сломали, биографию твою сочиняли, а тут такая натуральная драма. Да, Зарина? – Он повернулся к менеджеру, та лишь кивнула, с сочувствием глядя на Алёшу.

Штальманн наконец вытащил из внутреннего кармана бархотку и с остервенением взялся протирать очки. Водрузив их себе на нос, он просветлел взглядом и с воодушевлением заключил:

– Между прочим, уже вчера, сразу после эфира писюшки мелкие в соцсетях фан-сообщества пооткрывали. Девочки слюной истекают: «Ах, красавчик! Мне бы такого! Лёша – няшечка…» Слово-то какое отвратное – «няшечка». Ненавижу его. Короче, мы тебя так просто не отпустим. Деньги вложили. Должен отработать. А посему, – он ткнул пальцем в Алёшу, – сейчас по врачам. К эфиру обязан встать. Попробуй только у меня не встать! На коляске выкатим. Мы из тебя ещё героя слепим, Колосов!

– Да какой из меня герой? – передёрнуло Алёшу.

Штальманн театрально всплеснул руками:

– О! Скромность! Скромность – это хорошо! Герои должны быть скромными!

* * *

Целой свитой, в составе «проектного» врача Сергея Васильевича, Зарины, оператора и пары дюжих помощников, Алёшу возили по специалистам: из лаборатории МРТ в рентген-кабинет, от вертебролога к хирургу, от ортопеда к неврологу. Эскулапы размышляли и диагноз ставить не торопились, и лишь последний с удовлетворением заключил: «Да у тебя, голубчик, мышечный спазм и защемление корешковых нервов в поясничном отделе позвоночника. Ничего удивительного с твоими травмами. Тебе следует поаккуратнее быть со своей спиной, если ходить хочешь».

Штальманн не поскупился на ресурсы, и за то Алёша был ему благодарен, однако выставлять напоказ всё, что с ним случилось, претило. Так неправильно! Зачем спекулировать на собственной жизни? Но пока пришлось это проглотить. Не сбежать же от камер на подворачивающихся, ватных ступнях.

К вечеру Алёша попал в кабинет рефлексотерапевта, маленького азиата с затянутыми в узел смоляными волосами. Тот не взглянул на снимки, вскользь выслушал Зарину и выставил её вместе со съёмочной группой за дверь. Алёша остался лежать в одних трусах на твёрдом столе, готовый съесть живьём змею или глотать огонь – все что угодно, лишь бы встать. После недолгих манипуляций загадочный азиат утыкал тело Алёши тонкими иглами и уселся на коврик медитировать. Алёша с грустью смотрел на азиата, не слишком веря в эффективность его ритуалов. По ногам волной пробежала судорога. Алёша дёрнулся и ощутил боль.

– Чувствую! – ликующе объявил он.

– Хорошо, – ответил дзенской улыбкой высокооплачиваемый «Будда» и принялся снимать иглы. – Пошевели пальцами на ноге. На другой. Так. Теперь садись. – Алёша сел. – Попробуй встать. Вот сюда, на коврик. Не надо вскакивать. Медленно.

Алёша подчинился и, наступив на что-то острое, вскрикнул от неожиданности.

– Походи.

Неуверенно балансируя и кривясь от болезненных ощущений, Алёша оторвал руки от стола и начал переступать по тряпке с аппликаторами. Азиат невозмутимо наблюдал за ним.

– Я стою! – не верил своему счастью Алёша. – Господи, спасибо! Как больно! Как хорошо! Я чувствую! Господи! Спасибо вам!

«Будда» кивнул. Медно брякнул колокольчик над входом – заглянула Зарина.

– Что у вас тут? О! Колосов! Стоишь…

– Да!

– Слава богу!

– Да! – сиял Алёша.

«Будда» улыбнулся:

– Завтра с утра ко мне. Будет больно, терпи. Никаких таблеток. Пока никаких нагрузок.

* * *

Темой следующего эфира объявили мюзиклы. Но, как велено было мастером нетрадиционной медицины, всю неделю Алёшу возили на сеансы иглотерапии, а потом в бассейн. И только после процедур наступало время «лежачих» репетиций. В комнату Алёши притащили синтезатор и микрофон. Летиция умчалась на гастроли, потому Штальманн сам выбрал песню для Алёши и заявил:

– Канканы тебе плясать не придется. Романтичные герои могут петь и на стуле, и в застенке. Сидя в кандалах, например. Фанатки ещё больше расчувствуются.

Алёша забеспокоился: